Тот слегка кивнул.

«А как насчёт Бисилы, папа? — подумала Кларенс. — Ты никогда не вспоминал о ней?»

Тут как раз вовремя распахнулась дверь и вошли Лаха с Даниэлой с охапками дров в руках. Кларенс заметила, что у кузины разрумянились щеки, а губы слегка припухли.

— Холод просто ужасный! — воскликнула Даниэла в ответ на испытующий взгляд Кларенс. — Да ещё и ветер северный поднялся.

Хулия посмотрела на часы.

— Думаю, нам пора, — сказала она. — Уже поздно.

Кармен принялась настаивать, чтобы они посидели ещё немножко — чисто из вежливости, которая никак не могла обмануть ее дочь. Было ясно, что ей не доставляют удовольствия подобные разговоры. К счастью для неё, гостьи все же решили откланяться.

Килиан, Хакобо и Кларенс проводили их до машины. Кларенс взяла Хулию под руку, и они немного отстали от остальных.

— Скажи мне кое-что, Хулия. — Кларенс слегка напряглась. — Что ты думаешь о моем отце?

— То есть как это — что думаю?.. — растерялась Хулия. — В каком смысле?.. Ах, вот ты о чем! — догадалась она. — Даже не знаю, что и сказать, Кларенс... А как бы ты поступила в такой сложной ситуации?

Кларенс попыталась найти ответ на вопрос Хулии. Что бы она чувствовала, если бы бросила своего сына где-то за тысячи километров, а потом, спустя почти тридцать лет, пришлось принимать его в своём собственном доме, в кругу семьи? Наверное, нервничала бы, злилась, бесилась, боялась, что все откроется, с трудом удерживаясь, чтобы не закатить скандал.

Именно так вёл себя и Хакобо с той минуты, как Лаха приехал в Пасолобино.

Резкий порыв ветра с силой толкнул их назад. Хулия мысленно перенеслась в другой вечер, когда безудержный торнадо закружил водоворот трагических событий. Ей вспомнилось печальное лицо Мануэля, сообщившего ей новость, и собственное потрясение, когда она ее услышала; вспомнилось, как быстро она забыла ужасный поступок Хакобо, которого так любила...

К ним подошел Хакобо.

— Садись в машину, Хулия! Быстрее! Ещё пневмонию схватишь!

— Сейчас, сейчас, уже иду!

Удручённая этими воспоминаниями Хулия крепко взяла под руку Кларенс; открывая дверцу машины, Кларенс наклонилась к ее уху и прошептала:

— Как папа мог так поступить?

Хулия ошеломлённо заморгала — неужели Кларенс прочитала ее мысли? Затем медленно уселась за руль.

— Ему тоже несладко пришлось, — прошептала она угасающим голосом.

Хулия завела мотор, и через пару секунд «вольво» двинулся по наезженной колее в сторону главного шоссе.

Кларенс смотрела машине вслед, пока та не скрылась в холодной ночи.

Чем ещё можно было посчитать последнюю фразу Хулии, как не подтверждением ее подозрений? Она чувствовала себя совершенно безутешной; боль разрывала ей грудь. Что значит: «ему тоже несладко пришлось»?

Она прокрутила в памяти всю отцовскую жизнь, насколько ее помнила, но так и не нашла никаких признаков, чтобы он как-то особо страдал, если только его скверный характер не был следствием каких-то душевных драм в прошлом.

Когда прошёл Новый год, Кларенс решила, что не станет больше откладывать разговор с Даниэлой. После долгого застоя, длившегося от ее возвращения с Биоко до приезда Лахи, теперь события внезапно понеслись семимильными скачками. Все признаки были налицо. Даниэла заливалась краской всякий раз, когда ненароком касалась руки Лахи, а с его лица не сходила глупая влюблённая улыбка. Просто невозможно, чтобы остальные ничего не замечали. А этот блеск в глазах Даниэлы... Никогда прежде Кларенс не видела, чтобы у кузины так блестели глаза...

Она посмотрела на часы. Близилось время ужина, а никого ещё не было дома. Кармен наконец удалось уговорить Килиана выпить вместе с ней, Хакобо и несколькими соседями чашечку горячего шоколада. Лаха и Даниэла отправились за покупками: он не желал ни на минуту оставлять ее кузину. Кларенс уже решила, что, как только все лягут спать, она проберется в комнату Даниэлы и сообщит ей о своём открытии.

Она нехотя принялась готовить ужин. Кармен с этим делом справлялась быстро и споро, независимо от того, требовалось ли приготовить ужин на двоих или на шестнадцать персон. Кларенс же стоило немалых усилий решить, с чего начать. До сих пор ей приходилось готовить лишь самые простые блюда, вроде салата или омлета с картошкой. Она взяла корзину, села за кухонный стол и принялась чистить картошку. В доме было тихо.

Внезапно с улицы послышались голоса: должно быть, туристы приехали. Голоса становились все громче, и наконец, она услышала возглас Хакобо:

— Открой, Кларенс!

Кларенс выглянула в окно. Внизу стояли Килиан и Хакобо, с двух сторон поддерживая ее мать, почти таща ее на руках.

Она бросилась во двор и открыла тяжёлую дверь, чтобы их впустить. Лицо Кармен было искажено болью. Со лба стекала тонкая струйка крови, извиваясь по виску и замерзая на щеке красной дорожкой.

— Что случилось? — воскликнула перепуганная Кларенс.