– А что, если он просто придурок и застрял в пробке? – я отвел ее от окна и повел в кабинет. Она села на диван, но не могла усидеть на месте. Я опустился перед ней на колени и взял ее за руку. – Он скоро привезет ее домой. Я обещаю.

– Я могу просто убить Джаспера.

Нет, если я доберусь до него первым.

– Если через несколько минут от него не будет вестей, мы обсудим наши варианты.

Пайпер, вероятно, подумала, что я имею в виду пойти в полицию. У меня была идея получше, которая включала в себя поездку к дому этого ублюдка и разрывание его на части, от жопы до рта.

Никто не смел расстраивать Пайпер. Никто не смел угрожать ее ребенку.

Я верну Роуз ее маме, чего бы мне это ни стоило.

К счастью, мне не пришлось заклеивать костяшки пальцев скотчем. Через двадцать минут система безопасности прозвенела сигналом о приближении автомобиля. Пайпер спрыгнула с дивана, карабкаясь так чертовски быстро, что даже я не смог бы ее поймать.

Она выбежала на улицу и чуть не вырвала Джаспера из окна со стороны водителя.

Я знал ее типаж – и это был не тип Пайпер.

Он был неплохим мужчиной и знал это. Хрустящие воротнички и золотые украшения не скрывали его дешевого вкуса. У него были деньги. Не очень много, но больше, чем у большинства. Его «Мерседесу» было уже два года, а солнцезащитные очки он носил только ради имени дизайнера. Кожа Пайпер была чуть светлее, чем у него, но я все равно видел в нем больше, чем мне нравилось в Роуз.

Он улыбнулся Пайпер и прислонился к машине, раскинув руки, как будто ожидал, что она упадет ему на грудь.

Вместо этого Пайпер дала ему пощечину.

– Я же сказала, в пять часов!

Как бы ни было приятно дать волю маме-медведице, малышка плакала, раскрасневшаяся и несчастная в своем автомобильном кресле. Роуз нужно было, чтобы мать оставалась спокойной. Я оттащил ее назад, прежде чем она успела пожалеть о том, что сделала с Джаспером.

– Милая, я же сказал, что вечером привезу Роуз домой, – даже его улыбка была скользкой. Он достал трубку телефона. – Кроме того... посмотри, как ты мне звонила. Тебе не терпелось увидеть меня.

– Ты игнорировал мои звонки? – она вцепилась в руку, которую я держал у нее на талии, то ли пытаясь наказать Джаспера, то ли пытаясь добраться до ее плачущего ребенка. – А ты знаешь, как я волновалась? Клянусь Богом…

– Успокойся, милая. Папа обо всем позаботился.

Мое кровяное давление резко подскочило.

– Пусть Пайпер заберет ребенка и убирайся с моей территории.

Джаспер сдвинул темные очки на переносицу.

– Так вы и есть Коул Хоторн?

– Да.

Он хихикнул.

– Я думал, что ты будешь больше. Ты не выглядишь таким уж крутым без своих колодок или штрафного флага у твоих ног.

Я бы переломил его через колено.

Я не сделал этого, но представил этот звук.

Мой голос оставался ровным. Холодный, но сдержанный. Я еще не выплеснул своего дерьма. Не тогда, когда Пайпер нуждалась во мне.

– Пусть она заберет ребенка, – сказал я. – Открой дверь.

Прошла тяжелая минута. Джаспер попытался выдержать мой пристальный взгляд. Он не знал, какую ошибку совершает. Он не понимал, в какой опасности оказался. Я не шевелился, не вздрагивал, не моргал и не угрожал. Я стал твердым, как статуя, и таким же несокрушимым.

И он знал, что лучше не связываться со мной.

Его темные очки снова поднялись вверх. Он отвел взгляд.

– Она не переставала кричать весь день, – он отпер машину. Пайпер нырнула на заднее сиденье, чтобы добраться до Роуз. – На твоем месте я бы не был так счастлив видеть ее дома.

Малышка заплакала. Ее маленькие ручки протянулись вперед, и она издала душераздирающий, сокрушительный крик, призывая свою маму.

Это будет последний раз, когда ребенок издаст такой ужасный звук.

Пайпер держала Роуз на бедре, но убрала руку с подгузника. Наполненного.

– Джаспер, ты менял его?

– Она в этом не нуждалась.

– Весь день?

Он пожал плечами.

Абсолютная ярость омрачила ее черты.

– Она вся промокла и покрыта... – ее слова дрожали. Она моргнула, готовая расплакаться. – Я даже смотреть на тебя не могу, Джаспер.

Я мог, и мне не понравилось то, что я увидел. В подстаканнике лежал пакетик с белым порошком. Этот мудак, вероятно, был под кайфом.