Теперь все кончилось.

– Отнеси ребенка в дом, – сказал я.

Пайпер отскочила с Роуз. Но это ее не успокоило.

– Я справлюсь с этим, Коул.

Нет. Она была слишком расстроена, дрожала и держала ребенка на руках. Я снова приказал ей – мягко, чтобы не напугать ребенка.

– Отнеси ребенка в дом. Приведи ее в порядок.

Пайпер пришла в ярость, но промолчала. Она крепко прижала Роуз к себе и ворвалась в дом, захлопнув за собой дверь.

А потом остались только мы трое.

Джаспер, я и то, что осталось от моей совести.

Я рванулся к нему, схватив за лацканы его дурацкого пиджака, надетого поверх футболки. Я прижал его к машине, чтобы заглушить его крики. Он ударил по машине достаточно сильно, чтобы удержать свое внимание на мне, но не настолько сильно, чтобы причинить боль.

Как бы мне хотелось его сломать.

– Если ты еще раз выкинешь это дерьмо... – я крепко держал его. – Если ты когда-нибудь заставишь этого ребенка плакать... если ты когда-нибудь снова расстроишь Пайпер... мы не будем разговаривать, как цивилизованные люди.

Он действовал жестко, хотя его ноги не касались земли.

– Ты мне угрожаешь?

– Держу пари на свою гребаную задницу, что так оно и есть.

Джаспер попытался вырваться из моей хватки. У него не было сил, чтобы сделать это.

Я мог бы причинить ему боль. Расколоть его надвое голыми руками или разбить вдребезги об асфальт.

Но тогда мне придется убирать беспорядок, а не утешать женщину и ребенка.

– Отвали от меня на хрен, – Джаспер плюнул на меня.

Самая большая ошибка.

– Да кто ты такой, по-твоему? – завопил он. – Это мой ребенок. Я сделаю с ней все, что захочу, черт возьми.

Самая большая ошибка.

Я швырнул его на землю, не давая ему двинуться с места, приставив ногу к горлу.

– О, теперь ты хочешь поиграть в папочку?

Я вытер слюну со щеки, глядя на человека, которого мог бы убить одним ударом ботинка.

– Где ты был, черт возьми, когда Пайпер понадобились деньги, чтобы купить этому ребенку приличную кроватку? Где ты был, когда у нее не было сбережений, чтобы жить в своей квартире? Где же ты был, черт возьми, когда у этой маленькой девочки была ушная инфекция и ей нужна была ночная сказка и объятия, чтобы чувствовать себя лучше?

Джаспер потянулся к моей ноге. Он не собирался сдаваться.

– Я предложил Пайпер выйти за меня замуж. Это не моя вина, что она меня не хотела.

– Не могу себе представить, почему.

– Я ее обрюхатил, понятно? Какого черта ты от меня хочешь? Мы облажались.

У Роуз было много всего, но она не была результатом неудачного брака. Я наступил ему на горло. Он поперхнулся.

– Так ты хочешь этого ребенка или нет?

– А разве у меня есть выбор? Если я откажусь от опеки, этот ребенок будет стоить мне руки и ноги в месяц.

– И сколько же?

– Примерно восемьсот долларов!

Ребенок стоил гораздо больше, чем просто деньги. Если он этого не видит, значит, он ее не заслуживает.

– Я выпишу тебе чек на восемьсот долларов в месяц, черт возьми, я пришлю тебе десять тысяч, которые будут стоить алименты на год. А ты возьмешь его. Ты обналичишь его. Ты отправишь его Пайпер, – я понизил голос. – И ты ни черта ей не скажешь о том, откуда взялись деньги, понял?

Джаспер кивнул, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

– Хорошо. Что тебе надо?

– Ты. Вне поля зрения. Откажись от своих прав. С Роуз ты покончил.

– Да. Конечно. Что угодно.

Он даже не боролся за своего ребенка. Я пожалел, что вообще прикоснулся к такой грязи. Я оставил его лежать в пыли и встал.

– Убирайся с моей территории, пока я не решил, что был слишком сострадательным.

Он не терял времени даром. Джаспер подполз к своей машине, нырнул внутрь и запер дверцы. Он уехал на машине, оставив следы шин на моей девственно-белой подъездной дорожке.

Мудак.

Я все еще злился, все еще страдал от адреналина и всплеска тестостерона.

Я должен был ударить его. Мне хотелось ударить его.

Но я был рад, что мне не пришлось тратить время на то, чтобы смыть его кровь со своих рук.

Я вошел в дом и поднялся по лестнице. Ребенок больше не плакал. Гора с плеч. Но Пайпер не отнесла ее в детскую. Я прошествовал в западное крыло и распахнул дверь.

Пайпер обнималась со свежевымытой, измученной, улыбающейся малышкой на моей кровати.