И это был первый раз, когда я испытал настоящее сожаление.

В течение двух недель она мне снилась. Я засыпал, думая о ней. Я просыпался, желая ее.

Но я не сказал ей, что люблю ее. Вместо этого я попытался забыть ее.

Все болело, но это была не та боль, которую я мог бы стереть льдом. Тренировка не помогала. Отдых делал все еще хуже. Это была не физическая боль.

Это было одиночество.

Первые две недели я провел в Айронфилде один, живя в трехкомнатной квартире. Почему-то она казалась больше, более пустой и безмолвной, чем особняк. Никаких смешков в коридоре. В моей постели нет тепла.

Нет семьи.

Дисквалификация закончилась во вторник в четыре часа, и мне, наконец, разрешили присоединиться к моей новой команде в тренировочном центре «Рэйветс».

Я был готов к этому. Я изучил их игры, изучил их оборонительные стратегии и смотрел фильмы.

Форма продолжила свой путь.

Поводок соскочил.

Я пошел на работу.

Мне было приказано прибыть после пяти часов для примерки моего снаряжения и экскурсии. Некоторые сотрудники и игроки оставались на стадионе в нерабочее время. Большинство из них обедали в столовой или работали в тренажерном зале. Тренер-полузащитник быстро представился, вручил мне карточку доступа и пароль и велел явиться на следующее утро, рано утром, на поле вместе с остальными моими новыми товарищами по команде.

Я сам прошелся по раздевалке, остановившись перед пустым шкафчиком, на котором было торопливо написано мое имя. Хоторн. Нацарапано на клейкой ленте фломастером. Не очень надежно.

Может быть, они думали, что я откажусь от сделки. А может быть, они считали, что я больше уважаю себя, чтобы подписать с ними контракт.

Я принес свои вещи для шкафчика, но у меня их было немного. Я собрал туалетные принадлежности и положил в шкафчик запасной комплект одежды. Одна вещь осталась в моей сумке – единственный сувенир, который я взял для поездки в Айронфилд.

И я не мог поверить, что поставил игрушечного кролика на полку.

Это был не мистер Бампиботтом Роуз, а просто одна из подделок. Я не знал, зачем запихнул Румпеля в шкафчик. Может быть, проще было смотреть на кролика, чем на фотографию ребенка. Может быть, это был какой-то дерьмовый тест для меня, чтобы попытаться сохранить во мне то хорошее, что создали Пайпер и ее ребенок.

А может быть, потому, что я слишком сильно их любил.

– У тебя есть дети?

Я узнал этот голос – тот шарм, который колебался между дерзостью, уверенностью и мудаком.

– Теперь у меня есть свой мальчик, – сказал он. – Четыре месяца от роду.

– Да, – я повернулся лицом к Джеку Карсону. – Я слышал об этом.

– Думаю, все слышали об этом.

Меня не удивило, что создатель проблем Джек Карсон посеял достаточно семени, чтобы сделать ребенка, но казалось невероятным, что он, действительно, женился на женщине, которая его родила. Кто бы мог подумать, что плохой парень с еще худшей репутацией может изменить свой имидж, трахнув своего пиарщика, родив ребенка и женившись.

Кролик Джеку понравился.

– Я не знал, что у этого зверя есть ребенок.

– А его и нет.

– О. Окей. Я не знал, что он держит игрушки в своем шкафчике.

– Считай, что это снимает стресс, чтобы я не отрывал головы квотербекам, когда меня нет на поле.

Джек рассмеялся – настоящий прекрасный принц. Блондин. Голубоглазый. Возможно, он стал бы сердечным приступом Лиги, если бы он не был занозой в ноге ассоциации.

Но он протянул руку в официальном приветствии.

– Джек Карсон, – сказал он. – Рад, что ты, наконец-то, стал частью «Рэйветс».

Я даже не потрудился пожать ему руку. Джек воспринял это спокойно, как и ожидал.

– Ты можешь не знать меня, – сказал он. – Обычно я стараюсь держаться подальше от тебя. Трудно говорить, когда я слишком занят, бросая тачдауны.

Это был тот самый Джек Карсон, которого я помнил.

– Ну и что же? Это ты – комитет по приему гостей?

– Пока мы тут разговариваем, кексы уже пекутся в духовке.

– А я-то думал, что ты больше любишь виски и стрип-клубы.

– Когда-то это было так.

– А что изменилось?

Джек поднял руку, крутя на пальце золотое кольцо.

– Нашел кое-что получше.

Конечно.

– Мне трудно в это поверить.

– Многие так и делают. Репутацию очень трудно исправить. Но я знаю, что это можно сделать. Я – живое тому доказательство.

– Есть разница между образом и человеком, – сказал я.

Джек серьезно кивнул. Впервые я вижу, чтобы он не ухмылялся, как самоуверенный идиот.