— Мне кажется, что я его сегодня видела… Нет, я не уверена, но… Мне кажется, это был он, — закончила свой короткий рассказ.

— Владимир Латышев? Это о нем ты спрашивала меня в саду?

— Да, он.

— Ох, Катя… — Павел задумался. — Через меня проходит вся бумажная документация: договора, соглашения. Я посмотрю, имели ли дела Сикорские с Владимиром Латышевым. У меня хорошая память на лица. Есть фотография?

— Нет, что ты… Хотя я могу поискать его страничку в Инстаграм. Дай свой телефон, — попросила Катя. Быстро нашла профиль, который был закрытым. Фото в маленьком формате было сложно рассмотреть.

— Сейчас поищу фотки у друзей, — Катя нашла свою подругу Лилю Светаеву и открыла ее фотографии, пролистала ленту и показала изображение, где она с мужем и пара Светаевых обедали в кафе. Паша присмотрелся. Круглолицый мужчина был среднего телосложения, средние черты лица, незапоминающиеся, но с очень красивыми глазами и белозубой улыбкой. Привлекательный. Хотя, когда не улыбается, может легко затеряться в толпе — такого увидишь и не узнаешь.

— Не помню, — с сожалением вынес вердикт Павел. Даже если он и видел Латышева, то легко мог не запомнить неброскую внешность. И что Катя в нем нашла? Первая красавица в классе. Каждый второй был в нее тайно влюблен, хоть и боялся подступиться — умные девочки часто делают мальчиков робкими и нерешительными, а Катя была эрудированная отличница. В ней привлекала доброта, которой она щедро делилась с окружающими. И вот она вышла замуж за средненького мужчинку, пропавшего без вести. И теперь отважно отправилась на его поиски, не подозревая, чем рискует, в логово кого она угодила.

— Давай договоримся, я проверю, действительно ли имел Владимир дела с Сикорскими, а ты уезжай отсюда.

Катя возмутилась — да что ж он заладил одно и то же! После жаркого спора она дала понять, что не уедет и точка.

— Это из-за Алексея, да? Пока мужа нет, можно замутить с богатеньким красавцем? — съехидничал Павел и тут же сам пожалел о сказанном.

Катя дала пощечину — звонкую, смачную. Она стояла, придерживая одеяло вместо одежды, бледная, с распущенной копной пушистых завитушек. Такая уязвимая, из-за одеяния похожая на греческую богиню. Паша, как мужчина, не мог не отметить, что Катерина со школьных лет расцвела, стала привлекательнее, не как симпатичная девчонка, а как красивая женщина. Вспомнил, в каком виде застал ее, уютно обнявшую ногами одеяло, оставаясь при этом раскрытой, и неловко отвел взгляд.

— Прости, Кать… Я не это имел в виду.

— Вон!

— Кать…

— Вон, я сказала!

Катя была бледная, глаза метали искры. Павел вспомнил, что отпугивало ребят в школе больше всего — ее требовательность к себе и ее гордость. Она прощала обиды, да, но задень ее гордость — и увидишь силу ее гнева.

Павел молча пошел к дверям. В таком состоянии с Катериной разговаривать бесполезно. Остынет — тогда услышит извинения. Остановился в дверях:

— Кать… Ксения официально позвала тебя поработать в эти дни, чтобы ты могла не ломать голову, как объяснить свое присутствие здесь. Скажешь, приехала рано.

— Почему она мне помогает? — на секунду забыла о своей обиде Катя. Задала вопрос и тут же опомнилась, насупилась.

— Я не знаю. Но мне показалось, она считает тебя своей должницей, — ответил Павел и вышел за дверь. Затем проказливо просунул голову в дверь, чтобы подразнить женщину, отвлечь от ее обиды сказал:

— Симпатичное бельишко. Красный тебе к лицу, — и еле увернулся от запущенной со всей силой подушки.

Окно находилось высоко над землей — третий этаж как-никак. Земля, стоило опустить взгляд вниз, бросалась в глаза, приглашая, приземлиться на ее твердь, заставляя рассудок мутнеть и вызывая головокружение.

— Не смотрите вниз! — рассерженный голос Артема Николаевича прозвучал над самым ухом. Катерина крепко зажмурила глаза, стараясь отгородиться от реальности. Шести лет декретного отпуска, проведенного в безопасности, в намертво приклеенных розовых очках, как ни бывало. Словно сладкий сон, растаявший вместе с предутренней дымкой. Кто бы мог подумать еще месяц назад, что она будет цепляться за подоконник, заглядывая в окно чужого дома, находясь на высоте третьего этажа? Да еще и слушать нравоучения Артема Николаевича Сикорского?!

— Будете меня поучать — справляйтесь сами! — огрызнулась Катя. В данной ситуации она была нужнее Артему Николаевичу, чем он ей.

— Тихо, Вас услышат, если будете шипеть здесь, как змея, — осадил ее Сикорский.

— Так, все! Я возвращаюсь в дом. Сами играйте в свои шпионские игры, — Катя, скользя ногами по влажному от недавно прошедшего дождя выступу каменной кладки, развернулась и попыталась уползти обратно, отчаянно цепляясь пальцами за статую католического святого, украшавшую дом Светланы Прокофьевны, невесты Алексея Николаевича. Ноги в балетках подвели, правая поехала назад, скользя, как на льду, и Катерине пришлось отчаянно вцепиться в руку мраморного изваяния, простертую вперед в немом благословении.

— Осторожно! — Артем Николаевич попытался помочь удержаться, забыв, что это не в его силах. Отныне не в его. Выругался.

— Не грешите. Святым молятся, а не сквернословят возле их изваяний, — кряхтя и пытаясь отдышаться отозвалась Катя.

— Мне это не поможет, как, впрочем, и Вам, — холодно ответил мужчина.

— Между прочим, этот святой только что мне жизнь спас — руку протянул. Могли бы и поучтивее быть, — поехидствовала женщина, намертво вцепившаяся в статую. — Хотя, что я говорю человеку, из-за которого я здесь оказалась и чуть не сорвалась вниз? Оно мне надо, Вам помогать?