— Не сомневаюсь. Не любят у нас полукровок… — и немного отстранёно, словно говорила не о себе с Никой, а о ком-то постороннем, мама продолжила: — Твой отец был главой одного из высших родов Шаршанской империи. Когда Карашан вознамерился захватить власть, он убирал со своего пути всех, кто мешал. В их число попал и твой отец. Ты тогда была совсем крохой, лишь пара месяцев, но уже несла опасность для Карашана. Лишь чудом я успела тебя спасти и унести из империи. Но я знала, Карашан не прекратит попыток тебя убить останься мы в Златомирье. Пришлось обратиться за помощью к жрецам Златы. У них есть сила открывать портал в измерение Земли. Сомневаюсь, что жрецы согласились бы помочь маленькой полукровке, даже не смотря на выбор мечей. Но кольцо Златы подтвердило, что ты и есть искомая Защитница. Жрецы открыли портал. Так мы оказались на Земле… Девятнадцать самых спокойных и счастливых лет… Но за всё нужно платить…

— Участие в Походе — моя плата за спасение?

Мама покачала головой.

— Это твоя судьба! А моя плата — это расставание с тобой.

— Но зачем горному повелителю меня убивать? Чем я могу ему угрожать?

— Как-то Карашану предсказали, что на его пути встанет Защитник и не позволит получить то, что он желает всей душой.

— Но тогда он не мог знать, что я будущая Защитница!

— Одиннадцатого Защитника выберет древний меч, а кольцо лишь подтвердит его выбор — так гласит писание. Никто не мог предугадать, что это за меч. За семитысячную историю нашего мира в Златомирье каких только старых и, даже, легендарных мечей не было! Вот только, именно в Шаршанской империи НатЭль избрал тебя, одну из древнего рода. Карашан не мог пропустить этого совпадения, — со вздохом и с болью в голосе добавила: — И он, к сожалению, никогда не забудет о тебе и будет раз за разом пытаться тебя убить.

Весть об убийстве отца Карашаном ничего в Нике не затронула. Она не знала своего родителя. У неё есть лишь единственная и родная мамочка, которая сделала всё, чтобы спасти дочь. И даже вернулась за ней в мир, где ей самой угрожает опасность. Навряд ли повелитель благосклонно отнесётся к той, кто из-под носа у него утащил младенца, угрожающего его благополучию.

Ника обняла самого близкого для неё человека и тихо-тихо шепнула:

— Я люблю тебя, мамочка! Я обязательно вернусь!

После дождя в воздухе разлилась бодрящая свежесть, проникающая в комнату через открытые настежь окна. И вместе с ней летел звонкий девичий смех. Ника, запрокинув голову, смеялась в ответ на слова друга. Вот взяла за руки двоих из друзей, третий пристроился рядом и вся компания, весело переговариваясь, направилась к воротам.

И эту девочку он отправляет в тяжёлый Поход? В долгий путь, в сражения с демонами? Ей бы, как и всем человеческим девушкам из благородного семейства, сидеть под домашней опекой, танцевать на балах, найти любимого и хорошего мужа, родить детей…

— Не следовало её брать в отряд! — хмуро бросил рядом Светояр, также наблюдающий за исчезновением Защитницы на улицах города.

Интересно, царевич понимает истинную причину своего нежелания брать в Поход Нику? Наверняка понимает, или же он, Добр Золотой дракон, ничему так и не научил своего ученика. Понимать-то понимает, а вот принимать не желает.

— Ни у тебя, ни у неё выбора нет. Злата избрала тебя Хранителем, а её твоим Защитником.

— Не понимаю, почему она? Ни разу не случалось, чтобы Защитником была женщина. Ни разу! Война — не место для женщин! Так почему сейчас-то?!

Добр хотел было напомнить царевичу о его матери, царице-воительнице, но не стал.

— Всё когда-нибудь бывает в первый раз, — усмехнулся Добр вслух, зная, как Светояр ненавидит общие фразы.

Возможно, на этот раз у Златы… у них получится… И можно будет с лёгким сердцем вернуть обязанность по охране Златомирья настоящим защитникам.

Светояр передёрнул плечами, но ничего не сказал. Вот только на лице возникла упрямая складка между бровями. Кажется, Поход будет у них весёленький. А если Добр правильно понял мысли Ники насчёт её воина, то царевичу ещё предстоят неприятные сюрпризы.

Вечер вступал в свои права, когда Добр попал в кабинет. Ещё на подходе, он ощутил тёплое и родное присутствие Богданы. Его избранница была взволнована и печальна. Она, поникнув, сидела у окна в наступающих сумерках. И так погрузилась в мысли, что не слышала его прихода. Добр несколько мгновений любовался, как последние алые искорки Солнца играют в светло-русых волосах, как скромное светло-голубое платье облегает стройную фигуру. Вот только от печальных мыслей женщины и ему становилось тяжело.

— Богдана?

Вздрогнув, она выпрямилась и посмотрела на него. На губах появилась улыбка, но в серо-голубых глазах мелькали искорки вины и боли.

Добр преклонил перед креслом колено и укрыл прохладные ладони избранницы своими.

— Что случилось?

Богдана тяжело вздохнула и через силу выдавила из себя:

— Я так и не призналась Нике. Своим умалчиванием ввела в заблуждение. Всю жизнь учила её говорить правду и отстаивать её, а сама… Не смогла… Так и не сказала, что её настоящие родители мертвы. Что я ей не родная мать, а лишь верная помощница родной мамы. Не смогла заставить себя произнести это…