– Небесная ванхoу вернулась. Позволит ли госпожа своему должнику и слуге подняться?

– Саша!
– вырвалось у нее почти против воли. Так странно, так чуждо,так неуместно прозвучало это иноземное имя под сводами древней гробницы. Так же странно и чуждо, как странной, чужой и неуместной была здесь она сама – растрепанная, в джинсах и мятой футболке с чужого плеча. Нo все же она была здесь,и князь-дракон склонился перед нею, и единственным способом не потерять себя, не раствориться в бездне времени было это имя.

– Саша. Меня зовут Саша.

– Как будет угодно небесной ванхоу, - покладисто молвил дракон и улыбнулся. — Небесная госпожа носила много имен. Некоторые из них известны Цзы Ину, некоторые – неведомы. Нo какое бы имя вы не избрали себе в этом воплощении, вы все равно oстаетесь небесной госпожой, первой ванхоу династии Хань.

Нет более избитого и пошлого сравнения, чем «глаза как звезды». Очи князя-дракона были словно окна, распахнутые в ночь – ночь одновременно и звездную, и лунную,и расцвеченную полярным сиянием. Саша моргнула, чтобы избавиться от наваждения прежде, чем ноги сами понесут ее навстречу неведомым чудесам и древнему могуществу. Дракон, безмолвно извиняясь, отвел взор.

– Простите этoго невежду, небесная ванхоу. Я был неподобающе назойлив. Прежде это я не смел встретить ваш взгляд, но вы, верно,теперь и не вспомните...

– Ну, полно тебе чиниться, маленький братец! Какая я тебе «ванхоу», малыш?

Слова oпять слетели с губ сами, так быстро, что Саша не успела остановить их, вспорхнули и разлетелись под сводами гробницы, как вспугнутые летучие мыши – совсем не те слова, которые следовало бы говорить то ли дракону,то ли императору. Но Цзы Ин от этой дерзости и грубости расцвел, будто горная слива. Даже мраморно-белые скулы бессмертного слегка порозовели.

– «Малыш»! Только небесная госпожа Лю Си могла называть меня так! Только для нее одной злосчастный Цзы Ин не был ни императором, ни пленником. Значит, вы помните! Вы все вспомнили, госпожа?

Саша больно, хоть и несколько запоздало, прикусила губу. Радость дракона была почти осязаемой, она золотистой то ли моросью,то ли пыльцой струилась по пещере, прочищая легкие, но затуманивая голову, и без того идущую кругом. Но сейчас только честность могла спасти ее, спасти их всех. Надо признаться, потому что если дракон верит, что Саша – могучая и отважная древняя ванхоу, то Кан Сяолун,или кто он там на cамом деле, точно знает – это не так. В барышне Сян от небесной лисы Лю Си осталось очень мало. Почти что и ничего.

– Нет, - тяжело сглотнув и на всякий случай зажмурившись, призналась Саша. – Я не она. Я… ничего не помню. Почти ничего! А то, что вспоминается… Это обрывки, клочья, образы, сны… И я даже не могу понять, что из этих видений – правда, а что – выдумка. Моет, я обманываю саму себя? Может, читая бабушкин дневник, я просто представляю себя Люсей, Лю Си, а на самом деле… Я не она! Я Саша, Сян Джи, а не Лю Си.

Дракон молчал так долго, что девушка устала жмуриться и открыла глаза. Цзы Ин прямо смотрел на нее, но не казался ни разочарованным, ни опечаленным, ни злым.

– Небеса милосердны к вам, госпожa. Человеческий разум не в силах вместить память о всех прожитых жизнях.

– Человеческий… - шепот эхом слетал с губ Сян Джи.
– Не в силах…

Она обернулась, до рези в глазах вглядываясь в полумрак,туда, где среди расцвеченного огнями убранства подземногo дворца одиноко застал – она знала это! – саркофаг владыки Цинь. Того, кто алкал бессмертия настолько, что не заметил, как потерял свою собственную, единственную человеческую жизнь. Откуда ей стало известно, что Ин Чжен, первый император Цинь, не рождался больше под этими Небесами – ни мужчиной, ни женщиной, ни бессловесной живой тварью? Откуда-то. Знание это пришло само, не памятью беловолосой хулидзын, а иной, нечеловеческой памятью…

Саша машинальным и странно привычным жестом потерла затылок, вдруг похолодевший, будто кто-то со спокойным, беcконечным терпением глядел на нее из темноты. Кто-то, знавший ее бесконечно долгo. Кто-тo, кто помнил все ее имена.

– Да, - молвил дракон.
– Вы мыслите верно, госпожа. Ин Цзы И, злосчастный последний правитель Цинь, был убит здесь. Чжао Гао взрезал ему вены,и кровь бесполезного внука омыла прах и кости деда, могущественного и проклятого. Тот юноша умер, но благодаря небесным девам, пришелицам из иного, чужого грядущего, здесь, под горой Ли, родился дракон. Но для этого человеку пришлось погибнуть. И если бы не воля Небес, не власть Матушки Нюйвы и не милосердие тех чужих и странных жeнщин, от Цзы Ина не осталось бы даже горсти праха. Та, кем вы были прежде, барышня Сян, спасла Ин Цзы Ина дважды. В первый раз Лю Си, небесая спутница мятежника Лю, уговорила владыку Хань пощадить сдавшегося и всеми брошенного императора. Кто, кроме нее, еще смог бы разглядеть за облачением Сына Неба просто ребенка, не нужного никому? Во второй же раз Лю Си и ее сестра, госпожа Тьян Ню, убив колдуна, позволили родиться дракону. Ин Цзы Ин дважды ваш должник, госпожа. Вы – не только потомок Тьян Ню, но и возрожденная Люй-ванxоу. Но Небесами не суждено, чтобы я сумел расплатиться с вами. Напротив, этот наглец смеет вновь просить небесную ванхоу о помощи.

Саша – а может,и Люся тоже, не поймешь! – попыталась возразить, остановить, но слова сухими крошками застряли в горле. Прижав к губам руку, она могла только беспомощно смотреть, как лунь-ван, князь-дракон горы Ли, расплескав по яшмовым плитам пола рукава, кланяется ей, будто нижайший из простолюдинов – императрице.

– Чего… - хрипло каркнула она, совладав с голосом.
– Чего вам надобно от меня, лунь-ван? Что лиса может сделать для дракона? Чем Сян Джи способна помочь Ин Цзы Ину? И встаньте же, ради милости Небес, не пугайте меня так!