— Мне от этого не легче. Получается, все старания, вся стратегия к чертям собачьим! Смехотворно, — буркнула я. — Доказательства на словах! Реальных признаний, подтвержденных самими виновными нет и не будет.

— Почему? Елиния в заточении, она главная свидетельница и подозреваемая.

— Но кто поверит Демьяну, мне, тебе, если за спинами Шлемы и Елинии другие, кто всю жизнь был против Демьяна?

— Не стоит так недооценивать законы тварей. Большинство из нас за честь и правду. А если она в железной руке сильнейшего — это шах и мат. На данный момент община Демьяна стремительно увеличивается. И если… Градов… — Роберт сокрушенно мотнул головой, — мы обрушим сложившиеся устои. Теперь мы сила, которую не смогут игнорировать. Нас будут бояться и не без основания! К словам сильнейшей диаспоры будут прислушиваться. Так что, грядут большие перемены.

— А кто посмеет сопротивляться?

— Полетят головы.

— Полноценная чистка, как это по-русски. А что с Елинией?

— Убийство Анны ей никто не простит. Если не собственноручно, то семья первой жены Градова потребует сатисфакции. Елиния обречена…

— Я рада, что у вас получилось задуманное, — устало качнула головой. — А теперь, Роберт, прости, умаялась я что-то, да и голова раскалывается. Мне бы поспать. А еще, я домой хочу. К себе домой! В мою квартиру! Подальше от тварей! Демьяна! От всего этого… Будь добр, передай ему, чтобы дал мне время и не беспокоил. Конечно, если в нем есть хоть чуточку человеческого…

Роберт помрачнел:

— Это я уже обещал, но побыть у меня на глазах тебе придется хотя бы пару дней. Я должен убедиться в твоем здоровье. Знаешь, — Вихтерев уже дошел до двери, но обернулся. — Демьян не знал, что все получится так, как получилось…

— Да, — отвернулась к окну. — А мне теперь нужно думать, как долго проживет моя семья, ведь если судить о поступках ваших соплеменников, месть мне гарантирована.

— Если кто-то осмелится…

— Роберт, ты идиот, раз думаешь, что не осмелятся! — это уже почти рявкнула. — Они с детства гнобили Демьяна из-за его силы. Они творили гадости и сначала убили его семью, а потом и его жену. Заметь чистокровную! — последнее слово почти выплюнула. — Так что им помешает прижучить меня, мерзкую обращенку с выводком человечишек?

— За тобой теперь стоят люди Демьяна. Ты часть общины!

— Это я уже проходила и не раз! И каждый из них оканчивался для меня болью и кровью! А что с братьями, которые мне помогали в логове Шлемы?

— Они, — Эпштейн опустил голову, — мертвы.

Поджала губы и несколько секунд справлялась с бунтом эмоций.

— О чем я и говорю… — обронила устало. — А теперь иди работать, — добавила зло. — Верь в сказки о доброте существ, мне нужно подумать о спасении своих детей.

Остаток дня мучилась и волновалась. Несколько раз звонила детям, они трубку вырывали из рук друг друга, чтобы со мной поговорить. В итоге поставили громкую связь, и мы почти час болтали ни о чем. Когда прощались, они клятвенно заверили, что завтра обязательно упросят дядю Роберта пустить их ко мне.

Вечером уже не могла лежать и поэтому долго просидела возле окна. Бездумно смотрела на припорошенную снегом парковку больницы, на редких прохожих, неспешно едущие машины… Уснула с трудом и то, часто просыпалась в холодном поту и судорожно глотала воздух.

Кошмары становились навязчивыми и пугающими до мурашек.

В очередной раз уснула под утро.

Меня окружила непроглядная темнота и пустота.

Лицо кукловода выныривало из разных сторон, но было безликим. Я просто знала, что это Градов. Тянулась, пытаясь его коснуться, но моим телом управлял кто-то извне. Тонкие нити уходили вверх, где хорошо просматривался крест управления марионеткой.

Меня заставляли выгибаться, танцевать, шагать, прыгать, падать. Я молила остановиться, но мучитель был глух, когда изогнул так сильно, что услышала хруст собственных костей, взвыла от боли и распахнула глаза.

Несколько минут пыталась понять, где я и что делаю.

— Женщина, вы что здесь делаете? — озадачила миловидная медсестра уместным вопросом.

— Не знаю, — неопределенно мотнула головой, и правда не зная ответа. — Было скучно, — поспешила оправдаться, а не то не дай бог Роберту расскажут, что брожу точно сомнамбул. Он меня упечет надолго в больницу. — Решила погулять, но по ходу заблудилась.

— Из какой вы палаты? — все еще хмурилась женщина в больничной робе приятного розового цвета.

— Не знаю, — опять замялась. — Меня наблюдает Вихгерев, а окна выходят на открытую парковку больницы, скамейки и парк. Примерно третий, четвертый этаж…

— А, — кивнула медсестра. — Платные палаты. Пойдемте, — взяла под локоть и услужливо подтолкнула дальше по коридору к лифту.

— Это была реанимация? — уточнила тихо, намекая на крыло, возле которого очнулась.

— Да, — натянуто улыбнулась медсестра.

— Сложная у вас работа, — зачем-то пробормотала, желая сгладить неудобный момент и ситуацию, когда вошли в лифт.