— Зачем ты хотела ее убить? — погладив лицо находящейся без сознания соперницы княгини, почти ласково спросил Милвус. — Новый повелитель без сожаления приказал бы лишить тебя жизни, если бы это удалось. Да и я должен был бы, окажись на его месте. Позаботься о ней, брат мой, я скоро покину вас, а человеческое тело слишком слабо, чтобы пережить прохладу наступившей ночи без последствий.

За спиной уступившего свой трон правителя стоял высокий парень с такими же черными, непроницаемыми глазами, как у той оборотницы, которую все еще держал на руках судья завершившегося поединка.

— Сестра всегда отличалась порывистым нравом и обостренным чувством справедливости, Милвус. Она просто не смогла сдержаться, узнав богиню, что предала свой долг. Любой из нас мог сказать правду, но осмелилась лишь она одна. Мы должны уважать этот выбор и принять его.

— Ты слишком юн, Кирн. Как и наша сестра, впрочем. Богиня не помнит этот мир, не знает того, что сделала, а это значит — для нее всего этого не было. Убить ее сейчас, все равно, что отомстить новорожденному младенцу, в котором возродилась душа твоего кровного врага. Ты же не поступишь подобным образом? Уверен, что нет. А кроме прочего, в том, что мы остались без божественной защиты, есть и хорошая сторона. Разве обрели бы оборотни таких хранителей, как стражи? Узнали бы радость встреч с душами ушедших правителей, всегда дарящими свет своей силы достойным нести его в мир? Невозможно жить в согласии с миром, если видишь только темную его сторону, постоянно поворачиваясь спиной к светилу. То лишь тень твоих собственных страхов, Кирн. Услышь меня хотя бы теперь.

Юноша принял на руки тело сестры и, взглянув на нее с нежностью, бросил на старшего брата полный негодования взгляд.

— А как же смерти от многочисленных болезней и от рук пришельцев, что возжелали поработить нас? И души наших предков, так и не нашедшие покоя? Это ты чего-то не понимаешь, Милвус. Она не младенец, а виновница всех бед! Наш род может навсегда исчезнуть, пораженных страшным недугом! А мы с сестрой полукровки, не способные произвести на свет потомство, ты же знаешь! И это еще одна причина ненавидеть ту, что не услышала молитв, обращенных к ней.

— Все будет хорошо, — спокойно ответил бывший правитель. — Сила была дана мне не зря, я знаю это. Наш род будет спасен, а мир вновь обретет ту, что некогда ушла. Прощай, брат!

Милвус отошел от костров и уселся на каменные ступени дворца. Его ожидание было недолгим, уже через некоторое время появился Влад в сопровождении Лианы, одетой для дороги.

— Ты нас ждешь? Мы договаривались на утро, — удивленно поинтересовался князь, поймав веселый взгляд необычных глаз оборотня.

— У меня хороший слух.

— Как я мог забыть, что среди оборотней даже произнесенное шепотом звучит словно крик, — рассмеялся Влад. — Отойдем подальше, а после полетим.

Кивнув, Милвус поднялся, немного склонив голову перед Лианой.

— Прими мою благодарность. Я рад, что и мои старания не пропали даром, ты возвращаешься, богиня. У меня почти не осталось сил, которые ушли духам предков в обмен на свет твоей человеческой души, который они забрали на границе мира, но теперь у моего народа есть надежда. Я укажу вам путь, пусть этот полет и станет для меня последним.

Оборотень тепло улыбался, хотя от его слов по спине наемницы пробежал холодок. Отвечать она не стала, зная, что спрашивать или спорить с теми, кто знает намного больше, бесполезно. Поэтому, кивнула, вспоминая о предложении Милвуса и догадываясь, что он вполне может оказаться причастен к улучшению ее состояния.

Трое удалились от дворца, вокруг которого все еще продолжался праздник, под звуки барабанов, крики поддержки воинам, ведущим поединки, и счастливый смех тех, кто встретил в эту ночь свою половину. Лиана все еще чувствовала запах дыма, который словно впитался в кожу Влада, ощущала нежные прикосновения мужа, когда тот смывал грязь и кровь с ее израненного тела, и жалела о том, что все рано или поздно заканчивается. Почему-то ей казалось, что волшебство любви исчезнет там, в полном расчетливой холодности мире, откуда они пришли и в который теперь вернутся. Но в сердце горел тот же огонь знания, который она теперь видела и в Милвусе: пусть все закончится, но оно случилось не напрасно. В их встрече с Владом, возникшей любви и тех приключениях, что случились потом, и заключается смысл жизни — в том, что она продолжается, несмотря ни на что.

В сгущающихся у подножия холма сумерках и было решено обернуться.

— Я стану ящером, летающим, конечно. Иначе мне не унести тебя, — пояснил Влад жене. — Но сначала я один совершу пару кругов, чтобы привыкнуть к новому телу и крыльям. Подождешь вместе с Милвусом?

— Хорошо, — Лиана обняла и поцеловала мужа.

— Ты будто прощаешься, — придерживая ее за талию и обеспокоенно заглядывая в глаза, заметил Влад.

— Совсем наоборот. Лети, а мы полюбуемся. Теперь я вижу в темноте гораздо лучше, чем раньше.

Едва силуэт огромного крылатого существа взмыл в небо, рядом с наемницей и оборотнем раздался шорох.

— Не беспокойся, он давно уже идет за нами, — положил руку на плечо Лианы оборотень, остановив ее порыв. — И князя это совсем не беспокоило, а значит, он хотел, чтобы имитатор следовал нашим путем.

— Хруп?! — удивившись, Лиана с неудовольствием закусила губу, она не только совсем забыла о друге, но еще и не заметила преследования.

— Да я это, я, — возникнув из темноты, немного ворчливо отозвался Хруп. — Князь предупредил, чтобы я нашел вас, если исчезнете. Пришлось использовать образ одного из местных жителей. Неудобно быть змеей, я тебе скажу! Едва догнал вас, хорошо, что остановились. Это он там летает?