Целительница взглянула в искаженное гримасой лицо вампира, так похожее на лицо обычного мужчины, страдающего от невозможности контролировать происходящее. Она отвела глаза и продолжила:

— Догадываюсь, о чем думаешь. Последние тесты Олив отличаются от человеческой нормы. Если вдруг решишь оказать ей вашу «вампирскую помощь», знай, что она может стать обращением. С непредсказуемым результатом.

— Она обратится в монстра? Умрет?

— Не знаю. Никто не знает. Мы постарались создать ей опору: теперь у нее есть Кристин. Пусть она будет рядом.

— Зачем? Как это поможет?

— Они обе знают. И тебе… то есть, вам втроем надо пообщаться с Наставником Олив. Тогда и станет понятно, что делать дальше.

— Кому понятно?

— Всем, Северянин. Всем.

— А теперь, пожалуйста, док, без научного трепа: кто теперь Лив?

— Человек-Альфа с генокодом фейри и вампира. Ни одно стандартное определение каждого вида в отдельности к ней не применимо. Она не симбионт, не генный конструктор, она — новое существо. Довольно гармоничное, похоже. И, как это ни странно, физиологически она все еще человеческая женщина.

— Min vampyr fairy… — криво усмехаясь, пробормотал викинг.

— Что? — не поняла доктор Аддлер.

— Непривычно мне в роли пророка, док, вот что.

Пятая Руна. Глава 7.

Мы не рискуем не потому, что всё так трудно.

Всё так трудно, потому что мы не рискуем.

Кристин лежала, обнимая Лив и нежась в ее тепле. Она прислушивалась к дыханию сестры-по-крови, теперь уже размеренному, ровному и поверхностному, как у крепко спящего человека. Вампирша уткнулась девушке в затылок и наслаждалась ароматом ее волос и каким-то удивительным, обволакивающим ее сознание, молочным спокойствием.

Странно, но с момента появления Лив в ее не-жизни, Кристин никогда не ощущала на ней манящего запаха фейри* — только этот тонкий цветочный, слегка горьковатый аромат. Сначала ей казалось, что так происходит из-за крови Создателя, который поил ею Олив. Но позже Крис убедилась, что это не так. Даже в ночь нападения Быкоголового, когда вся машина пропахла кровью Лив, у вампирши не появилась жажда и даже не выскочили клыки! Позже она размышляла над этим, но объяснения так и не нашла. А задать вопрос Спенсеру не решилась — что-то ее останавливало.

И вот сейчас, лежа с Олив под вязаным теплым покрывалом, и крепко прижимаясь животом и грудью к ее вздрагивающей спине, Кристин представляла их обеих двумя чайными ложечками. Согревая Олив их общей кровью, вампир Кристин Паттерсон чувствовала себя старшей, взрослой и очень сильной. И знала, что так будет, пока она слышит биение сердца Лив, как свое.

Когда она услышала, как заходится воплем ее названная сестра, а эта старая карга просто сидит и смотрит, она вспомнила, что вампир, и что может. Поэтому, вихрем вылетела из воды и утащила Олив на дно бассейна, почему-то уверенная, что так ей не навредит, а лишь погасит этот внезапный срыв.

«Полным дублем ты не никогда станешь, не волнуйся. Но многое, очень многое станет общим. Возможно, однажды это сыграет решающую роль. Древнее могущество Северянина велико, но он — бессмертный, а не всесильный. И может случиться так, что Олив понадобится именно твоя помощь».

— Например, как сегодня, — прошептала Кристин. — Днем от Арна мало прока, и рядом с ним эта сучка Одри. Зато у тебя теперь есть я, а у меня вместо Спенсера есть ты. И мне все равно, какой я вампир — главное, что пропасть я тебе не дам. Все, что захочешь — ты сможешь.

Рыжая закрыла глаза и провалилась в сон, такой же особенный и чуткий, как и все ее теперешнее бытие вампира, освобожденного от связи с Создателем и восполненного клетками удивительного существа, считающего себя человеческой женщиной.

*

Двое суток назад

Кристин попросила об этом сама. Сама.

Сначала ей было просто страшно, и очень, очень горько. Из памяти не уходило искаженное лицо Создателя. Не лицо даже, а полная боевая модификация вампира, когда не просто удлиняются клыки, а меняется весь облик: череп обтягивается кожей, глаза пропадают в тени надбровий, светясь оттуда свинцом и яростью, отчего лицо действительно становится мертвым… Создатель, Отец, Наставник — все исчезли под этой маской после ее простого вопроса об отношении Олив: «Теперь для тебя она тоже — только еда?»

Крис и подумать не могла, что может произойти что-то еще более ужасное. Но дальше были и серебряная клетка, и побои, и ультрафиолет… И все это с его ведома, и под его руководством! Ведь Лиге, в принципе, не было никакого дела до какого-то заурядного вампира, обращенного в наказание. И лишь уязвленное самолюбие Спенсера, отвергнутого Олив, не позволило ей тихо раствориться на просторах штата.

А потом случились бойня в бункере, ладони Олив на ее темени, и жуткое превращение ее Создателя в кровавого зверя. И с тех пор — постоянный зов, как зуммер в не отключенном мобильнике. Зуммер, который мутил ее сознание и будил непомерную жажду крови. Позволив запеленать себя в серебро и целиком доверившись Олив, Кристин, старалась ни о чем не думать и просто поддаться воздействию, которое этот зуммер прерывало, делая ее одновременно и более слабой, и более счастливой. Так, в Шривпорте в самолете она уснула, а проснулась уже в палате Центра.