И еще одна тонкость. Через кровь своего Создателя ты знала, как Олив любит, и что для нее любовь вообще. Знаешь и теперь, причем, даже больше и глубже, из-за вашей новой связи. Судя по тому, что мы наблюдаем, Северянин ей не близок, хотя она любит его как обычная человеческая женщина — всем сердцем. Его древняя животная сверхсущность не позволяет думать об Олив иначе, как с высоты своего векового ледяного прагматизма. Даже в ущерб самому себе. Ты ведь его тоже неплохо изучила, верно? Попробуй иногда тормозить этого упертого осла от необдуманных действий в отношении Олив. Чтобы не получилось так, что рванет отсюда Посредник — никому больше не видать! Потому что вскоре она будет в состоянии менять уже не страны проживания, а миры и реальности. Этот уровень — и есть цель CSR, которую он ни за что не упустит.

А Олив на эти уровни наплевать: она выбрала спасать тебя и всех вас. Так что теперь у тебя есть шанс удержать ее здесь, в этой реальности. Удержать и помочь — ей, себе и всем нам вместе.

Кристин слушала и думала, почему Олив не рассказала им о том, что на самом деле она сделала с ней в аэропорту Шривпорта, и чем собирается заняться в ближайшее время в своем раю.

Пятая Руна. Глава 10.

Преданность кончается там,

где боль становится невыносима.

Из архива Цинны.

«Лилит. Черная Богиня, Темная Мать, Кали, Ума, Парвати, Геката, Хель, Эрешкигаль — масса имен, а суть одна: Тьма, Смерть, Бездна.

Растворение личности в первобытных инстинктах и одновременный доступ к первородной силе. В небольших дозах действие на человека сходно с наркотическим. Передоз приводит к полной смене точки сборки, уничтожению личности.

Субстанция, которую называют кровью Лилит, ни что иное, как кровь Предвечных — вампиров, появившихся до начала времен, неизвестно как и кем созданных. Отсюда и пошла легенда о Пра-Матери Лилит, и о том, что Бог — вампир.

Само понятие — Предвечный — значит существующий вне времени, творец времени, не имеющий начала и конца, безначальный, до мироздания. Может быть это и есть — бог вампиров?

Вечная Ночь — период смены доминирующего вида разумных существ на планете с хомо сапиенс на вампир.

Всплеск записей о Предвечных и Вечной Ночи источники обычно фиксировали примерно раз в 3600 лет — в период прохождения между Марсом и Юпитером странствующей планеты Нибиру»

Весь архив был на электронных носителях. И лишь один обрывок плотной желтой, слегка траченой плесенью бумаги, лежал в папке, что хранилась на дне ячейки. На этом листе натуральными чернилами каллиграфическим почерком шесть раз был прописан один и тот же текст на разных языках, пять из которых были мертвы. Но их, как и шестой вариант на древне-шведском, удалось перевести с помощью какой-то мудреной программы Одри.

Звучал текст примерно так:

«Мы были воссозданы по образу и подобию Божьему,

как продолжение рода смертных и слабых человеков —

Источника и Цели нашего существования.

Их плоть и кровь — основа и суть наша — Великой Тайной

в наших телах обращается в живительный сок,

уничтожающий боль и страдания и дарующий бессмертие,

но питающий в нас алчных Зверя и Бездну».

Странные бледные разводы шли по всему листу, словно был пролит сок какого-то растения — блеклый серовато-зеленый, чуть мерцающий на свету.

Когда на отсканированном листе убрали текст, на экране остался отчетливый рисунок дерева, похожего на дуб.

— Древо Жизни, — странным голосом произнесла Одри.

Северянин не знал ни одного факта, подтверждающего существование вампира, приближающегося к упомянутому возрасту, кроме Ларри Митчелла, к счастью уже покинувшего этот мир. Но вот Цинна мог знать. Да и Олив как-то между делом без запинки поведала, что в перспективе сможет «гулять по времени»…

Подумав так, викинг помрачнел. Опять он вспоминал о своей фее, лишь как о части очередной головоломки, которую ему было необходимо решить.

В данный момент в восприятии вампира словно существовало две Олив. Одна — его смертная любовь, его живое сердце, часть его существа, в котором было все то, чего он лишился после обращения. И другая — несущая в себе силы целого мира, незнакомого, неизведанного, требующего уважения, познания и… использования.

Северянина нисколько не смущала неординарность его возлюбленной, наоборот, он с облегчением согласился, что только такая женщина могла бы возвратить к жизни все эти покрытые пылью веков чувства и эмоции, умершие вместе с его сердцем. Живой Оливией Кук викинг дорожил невероятно, и давно уже себе признался в этом. Но — только себе.