Геллан застыл, усмиряя бушующий внутри холод. Вздрогнул, когда горячая ладонь Дары сжала его ледяные пальцы.

– Может, он прав? – прошептала, заглядывая ему в глаза, и Геллан понял, что не может сердиться. Не может противостоять той лавине чувств, что светились надеждой в девчоночьих глазах. Краем уха услышал, как басовито рявкнул Сильвэй. Его кош почти всегда соглашался с той, что однажды отстояла право грязного и замученного животного считаться частью его души.

– Если вам станет от этого проще…

Он не успел договорить. Взвизгнув, Дара повисла у него на шее. Как только и дотянулась. Удовлетворённо заворчал Сильвэй. Победоносно улыбнулся Барк.

– Я давно хотела предложить то же самое. А заодно и посмотреть на твои крылья поближе, – поддакнула неизвестно откуда взявшаяся Росса. Хищный блеск в её глазах не обещал ничего хорошего. – Ты, наверное, не знаешь, но я питаю слабость ко всяким сложным случаям. Я ведь не просто разбираюсь в зельях и лечу разные болезни. Моё призвание несколько иное: я костоправ. Умею людей по частям собирать. У меня такие бегать начинали, кому по жизни пластом предназначено было валяться. А тут крыло…

Росса сладко закатила глаза, словно божественного нектара испила. И Геллан понял, что эти, спевшиеся в один момент, с него не слезут. Он бережно придерживал Дару, что крепко прилепилась к нему и жарко дышала в ухо. Встретился с сияющими глазами Милы.

– Ладно, – пообещал он. – Завтра.

– Зачем завтра, – присоединилась к общему хору Иранна. – Чем сегодня день хуже? Как раз за вечер успеем прорезать дыры и подшить одежду.

– Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, – подняв вверх хорошенький пальчик, процитировала Дару Алеста.

– Соглашайся, – прогудела в ухо Небесная. Геллан закрыл глаза, продлевая короткий миг счастья.

– Хорошо, – прошептал он ей в макушку, незаметно прикасаясь губами к волосам.

Её улыбающееся лицо совсем близко. Глаза в глаза. А затем Дарины губы прижимаются к его щеке. Звонкий поцелуй от души – порыв радости, торжество от того, что она добилась своего. Девчонка тут же спрыгивает на землю и кружится, пританцовывая, а в его груди бушуют горячие вихри.

Геллан сдерживается, чтобы не тронуть пальцами то место, где только что были её губы. Зато сбрасывает плащ, жилет-корсет и кидает рубашку в услужливые руки ведьм, что тут же, заглядывая ему за спину, прикидывают, как правильно делать разрезы. Спорят коротко и решение находят быстро .

Он не ощущает холода. Пытается удержать лицо, чувствуя, как отходят от онемения крылья. Больно. Очень больно. До слёз, что невольно наворачиваются на глаза. Хочется свернуться у костра клубком и забыться. Чтобы не стонать, до хруста стискивает зубы и напрягает мышцы всего тела.

Вздрагивает, когда Инда заботливо набрасывает на плечи одеяло. Чувствует, как пальцы Россы прикасаются к чувствительной коже крыльев и, теряя сознание, падает в костёр.

Как его удержали неожиданно крепкие руки Барка и стальной захват Леррана, он уже не помнил. Уловил только на осколках сознания встревоженный крик Дары – и провалился, ушёл в глубокие воды небытия. Там не больно. Там нет позора от того, что не смог вытерпеть. Там есть только темнота, что вихрится и засасывает, обдаёт холодом и онемением.

Хорошо бы оттуда не возвращаться. Но где-то там звенит слезами дорогой сердцу голос. Где-то там тёплые ладони теребят его и просят вернуться. И он точно знает, что пойдёт за этим голосом куда угодно. Вернётся даже из бездонной ямы, куда, по слухам, попадают все умершие перед тем, как отправиться на Небесный Тракт.

Росса

В детстве она многого боялась. Не в меру ранимая, чересчур впечатлительная. Жизнь вколачивала в неё истины огромным молотом и не обращала внимания на наносимые ссадины и раны.

От всего этого Росса растеряла часть иллюзий, но осталась внутри всё такой же – открытой к боли всего живого. Цинизм и пошлость взросления прошли стороной, а отросший панцирь – слишком тонкая преграда, чтобы заскорузнуть и огрубеть.

Ей и нравилось это – оставаться собой в любых ситуациях. Смотреть прямо в глаза, говорить правду и не лукавить. Не очень лёгкий путь, зато свой. Слишком много тумаков и шишек, зато она оставалась всегда живой. Умела сопереживать и протягивала руку всем, кто нуждался в помощи.

Нередко пользовались её добротой эгоистично, но она прощала. Спрятаться, замкнуться – значит предать себя. Росса часто мечтала о крыльях. Думала: как это – лететь и быть абсолютно свободной? Жаль, людям не дано увидеть небо близко-близко, услышать песнь тонких, но гибких перьев, поймать волну ветра и парить…

Завидовала ли она Геллану? Нет, наверное. Но злилась – да, о, как же она злилась! Ему было дано, а он не хотел этим воспользоваться. Вот она – высшая справедливость мира.

Может, в тот момент, когда она увидела жалкие кожаные отростки, выпущенные на волю, подумала: всё ложь. Крылья есть у каждого. Просто однажды они стали невидимыми. Нужно лишь уметь их почувствовать и никогда, никогда не прятать, словно стыдясь. Обязательно надо дать шанс им расправиться.