Закусив губу, Кин внимательно слушал одарина, прокручивая в памяти события последних дней.

— Тот маг из белого братства… Ариф. Он назвал меня Снежным Вихрем, когда я бросился на защиту Грайда. Хочешь сказать, что это и есть мое настоящее имя?

— А почему ты вызвал у Арифа такую ассоциацию со снегом? — удивился Айт.

— По какой-то причине вокруг меня все время летали снежинки, хоть на дворе и элет.* Я что, могу вызывать снег?

Айт усмехнулся и поправил:

— Думаю, ты можешь вызывать целую снежную бурю, и даже ураган.

Это звучало как-то уж очень неправдоподобно, но обитавшему внутри Кина еще очень молодому рохру до зуда в холке хотелось в это верить. Парень даже не представлял, каким авторитетом он станет пользоваться в стае с такими потрясающими способностями. Знать бы еще, как ими пользоваться.

— А у меня, как и у Вайолет, светлая искра инглии? — неожиданно поинтересовался он, и Айт замер, впервые в жизни не зная ответа на очень простой вопрос.

Теория, выдвинутая Фиалкой, теперь не давала одарину покоя. Что, если у рохра, не приученного с детства разделять магию на светлую и темную, тоже могут проявиться обе ее стороны?

— Я не знаю, какого цвета твоя инглия, поскольку ты еще сам с ней не определился, — уклончиво ответил Айт. — Она становится полноценной, только когда ты присягнешь служить Темной Матери или Светлому Отцу.

— А если я никому не хочу присягать? — снова завел одарина в тупик рохр.

— Твое право, — пожал плечами одарин. — Никто не может тебя заставить. Это целиком и полностью твоя воля и решение.

— И кем я в таком случае буду? — недоуменно свел брови парень.

Айт усмехнулся, вспомнив себя в возрасте Кина.

А ведь он тоже тогда не желал совершать выбор в пользу кого-либо из богов, и не случись трагедия со Скайли, не сделал бы его и по сей день.

— Собой. Ты будешь просто собой, — уверенно ответил одарин. — Любимым сыном, любящим братом, верным другом, отважным парнем… И совершенно не важно, в какой цвет при этом окрасится твоя инглия. Главное, чтобы ты оставался порядочным человеком.

— Почему ты выбрал Тьму? — тихо проронил Кин.

Айт поднял голову, устремив тяжелый взгляд на возвышающуюся над полуостровом черную цитадель, с каждой минутой приближения к ней являющую постороннему взору свою колоссальную мощь.

— Потому что не дождался помощи Света, — сипло выдохнул одарин, стремительно развернулся на каблуках и пошагал к капитану корабля, уже отдающему приказ убрать паруса и готовить к спуску на воду шлюпку.

Несмотря на то, что Айт находился рядом, на палубе корабля Кин чувствовал себя безопаснее, чем в лодке. Свет инглии Вайолет прогонял тьму, но туман, словно тайный преследователь, вился над водой сизым паром, и парень с ужасом ждал, что из него вот-вот выпрыгнут змеи, желающие сожрать глупых путешественников, забравшихся в море так далеко от берега.

Когда дно лодки чиркнуло по песку и выпрыгнувшие из нее матросы ловко затащили шлюпку на берег, парень, даже не пытаясь этого скрыть, облегченно выдохнул. Правда, как оказалось, рано. Серая марь теперь стелилась под ногами, укрывая пологом землю, и одной Темной Матери было ведомо, что кроется под густым туманным одеялом.

Как Айт находил дорогу при такой нулевой видимости, для Кина оставалось загадкой, но одарин шагал вперед уверенно и быстро, ни разу не споткнувшись о какой-нибудь невидимый глазу камень.

Следуя за ним почти шаг в шаг, до крепости благополучно добрались и парни, остановившись лишь у каменной арки ворот, закрытой вместо привычной подъемной клети черным беспросветным мраком.

— Ступайте за мной и молчите, чтобы ни произошло, — повернулся к ним Айт, снова укутывая кристалл с искрой светлой Хранительницы непроницаемым коконом и пряча его за пазуху.

По привычке смежив веки, одарин шагнул в клубящуюся субстанцию, и у последовавшего за ним Кина возникло ощущение, что они провалились в бездну.

Густая влажная тьма вмиг опутала всех своими невидимыми щупальцами, скользко пробралась под одежду и ознобом поползла по спине.

— Айт… — вязко прошелестело во мраке. — Ты вернулся, мой верный страж.

— Вернулся, моя госпожа, — спокойно отозвался одарин. — Я всегда к тебе возвращаюсь.

— Ты не один… Это мой подарок?

В мягком, гипнотически притягательном женском голосе послышались игривые нотки, и прежде чем Кин о чем-то успел подумать, его затылка невесомо коснулись невидимые губы. Парню вдруг показалось, что в этой влажной темноте он стоит абсолютно голый, а тело его нежно и умело гладят ласковые женские руки. Кровь зашумела в висках, мышцы налились горячей тяжестью, и было стыдно, и хорошо одновременно.