— Спасибо, — улыбнулся солнечно, по-мальчишески, так, что у меня сердце замерло и забилось быстро-быстро.

Причины оставаться вроде бы не было, но уйти… А он только усугублял ситуацию своим жадным взглядом, скользил глазами по моему лицу, губам, ниже… Казалось, он тоже борется с собой: то ли выгнать меня, то ли притянуть к себе.

Скрипнул стул, и мужчина поднялся. Видимо, он выбрал второй вариант.

Щеки опалило жаром, в ушах набатом бился звук его шагов. Один, второй, все ближе и ближе ко мне. Руки зачесались от желания дотронуться до его рубашки на груди, погладить, запустить пальцы в волосы, провести вниз по спине…

Дверь открылась резко, с громким звуком, и привела меня в чувства.

Я оглянулась и вздрогнула: на пороге стоял весьма недовольный ректор. Буравил нас злым взглядом.

— Исай, ты обещал зайти сразу после занятия, но, видимо, у тебя нашлись более срочные дела, — желчно сказал Блимс, приближаясь к нам.

Я отвернулась, скрывая красные щеки. Неприятная ситуация, я ведь дала обещание не искать встречи с Гайером в неучебное время…

— Мисс Джойс, я проверю ваши работы ближе к выходным, — кивнул мне Гайер, отпуская.

Я послушно склонила голову, схватила сумку и покинула аудиторию.

На душе скреблись кошки. Вроде, и виновата, и ничего плохого не сделала. Слово нарушила, но ведь мы ничем запретным не занимались… Пока не занимались, а что, если бы Блимс зашел на пару минут позже? Чувствую, как раз «запретное» он бы и застал. Ежиковые предрассудки, как они мне надоели!

Видимо, ректор поговорил с Гайером именно о нас, потому что всю следующую неделю профессор вел себя очень отстраненно. Нет, иногда засматривался на меня, но, когда я ловила эти взгляды, быстро отводил глаза.

Я терялась в догадках. Может, он передумал? Или мы все так же ждем выпускного? Но почему нельзя хотя бы просто пообщаться, да даже перекинуться парой слов? Нет, я понимала, что в нашем взвинченном состоянии парой слов мы бы не ограничились, но все же?

Дни тянулись невыносимо медленно. Я скучала по вечерам и перед сном всегда разглядывала простое колечко на пальце. Представляла, что оно помолвочное, а обручальное ждет меня совсем скоро… Глупо, ведь о свадьбе никто не говорил, но… девичьи мечты были неубиваемы. Никак.

В тот день я шла в башню магических сообщений и решила срезать путь и пройти по холлу у входной двери. Вышла из коридора к лестнице и только собиралась начать спускаться, как увиденное внизу выбило из меня дух. Я замерла как шла и сильно вцепилась в перила, чтобы не упасть.

Гайер… Нет, Исай, мой Исай обнимал другую женщину! Прижимал её к груди, ласково проводил рукой по волосам. Белокурым кудрявым волосам до пояса.

Она отстранилась с улыбкой, взяла обе его руки в свои и что-то сказала, счастливо смеясь.

Исай не отодвинулся, не убрал свои ладони, он что-то чуть ли не взахлеб ей рассказывал. Она кивала, радостно сверкая глазами. Красивая, тоненькая такая, но с женскими округлостями, где нужно. И самое противное, что они потрясающе смотрелись вместе.

Не ожидала, что мне станет настолько больно. В грудь будто кол воткнулся и еще повернулся несколько раз, а в горле образовался большой противный ком. Руки задрожали и начали искрить. Но я заметила это не сразу, меня будто пузырь окутал. Я ничего не слышала и не чувствовала, только смотрела на пару внизу и пыталась заставить себя уйти.

Резко запахло дымом, и в тот же миг большая хрустальная люстра в центре потолка жалобно звякнула, а потом осыпалась прозрачными осколками.

Я успела порадоваться, что парочка стояла с краю, возле двери, и до нее осколки не должны были долететь. А потом развернулась и понеслась к себе в комнату. В свое убежище, которое можно запереть тысячью волшебными замками. За люстру не переживала: её легко привести в порядок магией.

Только у себя я осознала, что это было — магический срыв. Который обычно бывает у детей, не умеющих контролировать свои эмоции. У меня лет с десяти уже таких не случалось, хотя я знала, что некоторые срываются и в шестнадцать, и в восемнадцать. Но я-то всегда была спокойна и уравновешена. Очевидно, до встречи с Гайером.

Раздался резкий стук в дверь, отчего я вздрогнула, но попыталась взять себя в руки: наверное, это кто-то из однокурсников. Куратор явно еще не успел узнать, что я натворила, а преподаватели в общежитие не заходят.

Стук повторился, и я неуверенно потянулась к ручке. Отдернула ладонь, пригладила волосы и только тогда открыла.

И оторопела: на пороге стоял Гайер.

Быстро зашел, потеснив меня, и расплылся в широкой самодовольной улыбке.

Ах он… Да как он вообще…

— Этель, меня еще никогда так не ревновали.