Полагаю, на моем и без того красном от слез лице не было видно проступившего румянца смущения, но знать остальные подробности не было совершенно никакого желания.

— Отличный совет, а теперь уйди нахрен с моей дороги, Бенджамин, — шикнула я, перестав выбирать выражения.

Рванула в освободившийся проход, но меня, как и предполагалось, тотчас поймали.

— Ауч, грубо, — укорил Бен и продолжил раскачивать лодку с остатками моего терпения: — Я лег спать на диване в гостиной, но Келли пришла в три часа ночи и сообщила, что ты чуть не убила ее во сне. Преодолеть со мной путь домой она была не в состоянии, а спать на полу в собственной квартире — кощунство. Поэтому как человек, который проспал с тобой в одной постели полночи в тот раз, добавлю, что алкоголь делает тебя еще и бойкой.

Его смешок был искренним, черты лица расслабленными, но цепь с Цербером то и дело звенела в моей голове. Как Бен не понимает, что делает только хуже, рассказывая эту историю?

— Единственным способом дожить до утра было обнять тебя покрепче, что я и сделал. Пожалуй, не стоило ложиться к тебе голым…

— Так ты был в полном сознании? — пропищала я, когда до меня наконец дошло, насколько наглым образом меня поставили в неловкое положение. — И молчал! Умышленно тискал и терся об меня своими мясистыми рельефами, при том целенаправленно оголенными! И молчал!

— Да, прости, это было глупо, — мужчина поджал губы, пряча улыбку. — Но очень приятно.

Мои брови сошлись на переносице.

— И что теперь? — процедила я сквозь зубы.

— Теперь, когда мы прояснили ситуацию с той ночью и выяснили, что тебе хочется, чтобы я испытывал к тебе физическое влечение, можем перестать попусту тратить время.

Бен не потратил и доли секунды. Он прильнул губами к моим, раскрывая их в поцелуе. Глаза мужчины были закрыты, правая рука обвила мою шею, а левая скользнула на талию, крепче прижимая к себе.

Аромат его кожи проник в мои рецепторы, перекрыл тяжелый запах стоянки. Даже соленый вкус слез не смог испортить этот поцелуй. Я расслабилась, позволяя губам поддаться столь желанной ласке. Узел рук распустился, и они обмякли, падая на мускулистую грудь.

Бен целовал меня. И на этот раз уже я отвечала взаимностью.

— И что это значит? — спросила друга, урвав момент во время перерыва на вдох.

— Значит, что мы хотим одного и того же, Лоис Лиз, — тихо ответил он, бережно проводя рукой по моим волосам.

Приятно, конечно, когда Бен целует меня, но после того, как стало ясно, что он этого тоже хочет, показалось излишним себя ограничивать. Я смяла в руках футболку мужчины и притянула его к себе.

Не знаю, кто владелец этого поцарапанного внедорожника, но надеюсь, он не был против, что этим вечером мы сделали его местом для поцелуев.

— И благодаря метафункции для условного удаления функции классов, при передаче аргумента в шаблонную функцию типа, который не соответствует указанному, мы получим ошибку компилятора.

Мои глаза были раскрыты так широко, словно я собиралась покрывать ресницы тушью и мне нужно было не задеть слизистую оболочку. За пять минут этого словесного потока я успела уже трижды пожалеть, что вообще спросила, чем Бен занимается.

Мы сидели на кровати в спальне нашего домика. Он писал код, а я наметывала первые экземпляры для коллекции белья Келли. Впрочем, на время ответа Бена я оторвалась от своего занятия и теперь глядела на него с полнейшим замешательством на лице. Если бы передо мной ежедневно было столько же ужасающих символов, я бы выколола себе глаза.

— Ну, смотри, — вздохнул шатен так, словно имел дело с ребенком, который не понимает, почему один плюс один равняется двум. — Если ты в шаблонную функцию передашь аргумент не того типа, который указала в самой функции, например, int вместо double, то компилятор это воспримет как ошибку.

Мужчина продолжал говорить, смешивая английский с эльфийским. Сперва я пыталась понять, о чем он повествует, но быстро пришла к выводу, что это как стараться кошку обучить искусству синхронного плавания. Теперь просто иногда кивала, поглядывала на экран, если рассказчик тыкал в него пальцем, и задавала наводящие вопросы, ответы на которые только больше меня дезориентировали.

Конечно, в контексте программирования Бен уже дошел до азов, поясняя мне одну — нет, ну вы только вдумайтесь, одну! — несчастную строчку кода, но — стыд, позор почти что выпускнице физфака — мне это не помогало.

Видимо, дуясь на родненький факультет, мозг поставил какой-то блок на отдел, отвечающий за аналитическое мышление: во избежание получения нового травмирующего опыта сейчас он был отключен, а переключатель — закрыт наглухо.

Осталась всего неделя семейного месяца Бенксов. Всего неделя притворных «жених и невеста». Только вот она обещает быть сложнее предыдущих.