Этот зал внушал ей холодный страх и приводил ее в полное оцепление, и она боялась шелохнуться. Мел кинула взгляд на то место, где стоял гроб, такой же прекрасный, как и Катарина, и такой же хрупкий и прозрачный. Интересно, ее мать тоже вот так выставляли здесь на всеобщее обозрение, чтобы сотни равнодушных взглядов провожали ее в последний путь вечного забвения? Раньше Мел никогда не думала о своей матери, как о реальном человеке, который смог бы занять место в ее жизни. Мел привыкла думать, что она появилась на свет каким-то чудесным образом, в котором для родителей места не было. Но в реальности оказалось все не так, и от этого было так тошно, что хотелось кричать от бессилия. Оказывается, у нее все было, но по каким-то неведомым ей причинам отец отослал ее подальше от семьи, в результате чего она так и не познала, что значит иметь сестру и мать. Мел в этот момент поняла, что в любви отца она не нуждается, и выяснит, почему он оторвал ее от того, что могло сделать ее счастливой, а также истинные обстоятельства произошедшего с ее сестрой и матерью.

Взяв себя в руки и обведя в последний раз взглядом все здесь, она тихо вышла, решив больше никогда сюда не заходить. Мелинда поняла, что как только представится возможность, она вернутся в комнату Катарины, ведь она все еще хранила непонятно каким образом не угасшую жизнь сестры, точнее, одного предмета - зеркала, которое могло еще столько ей поведать.

Девушка решила теперь взять курс прямиком в столовую. Вокруг опять все опустело, погрузив впечатляющие своими размерами помещения в оглушающую тишину. Но Мел всего этого не замечала. Она настолько погрузилась в свои раздумья, что и не заметила, как оказалась лицом к лицу со своими родственниками и их гостями, от чего настроение девушки упало ниже некуда. Она даже припомнила молитву, прося Всевышнего, чтобы никто с ней не разговаривал, она спокойно бы поела и удалилась к себе.

Мел окинула быстрым взглядом стол и всех присутствующих за ним. На нее уставилось десять пар глаз, среди которых были темно-карие, внимательно изучающие ее исподлобья. Сегодня Дамиан был один, без очередной спутницы, зато Максимилиана нигде не было видно. Тем лучше! Она в данный момент не располагала к общению, а его она в последнюю очередь хотела оттолкнуть своим кислым выражением, которое господствовало на ее лице.

Она коротко кивнула присутствующим, заведя руки за спину и одновременно ища место, куда она бы могла опустить свою пятую точку. Такое оказалось, к ее грандиозному разочарованию, как раз рядом с отцом.

Эдвард привстал, отодвигая для нее стул и помогая расположиться.

– Хочу представить тем, кто не знает: это моя дочь, Мелинда.
– Затем он откашлялся и продолжил: - Она на днях вернулась из частного интерната и теперь уже ни за что нас не покинет.

Все откровенно разглядывали ее, как диковинку, в глазах одной женщины, довольно преклонного возраста, Мел, как ей показалось, даже разглядела осуждение и неодобрение ее внешнего вида. «Ну да уж куда мне, до красавицы и умницы сестры», - саркастично про себя заметила девушка.

– Ааа, так это был частный интернат, а я-то думала...
– иронично начала Мел, но продолжить свою речь, которая вертелась на ее остром языке, она так и не успела, потому как мужчина, который являлся для нее отцом по крови, похлопал ее по плечу, незаметно сжав его, приказывая таким образом, обойтись без лишних комментариев, что ей далось крайне сложно.

Затем, решив придерживаться первоначальной тактики, она стала энергично накладывать себе из тарелок, стоящих на столе, всевозможные блюда, чтобы занять рот и не дать никому возможности спросить ее о чем-либо.

Мелинда всеми силами пыталась смотреть только в свою тарелку и не отвлекаться, но иногда любопытство брало верх, и она исподлобья, быстрыми сканирующими взглядами окидывала всех присутствующих, в этой, такой не любимой ею комнате.

Анна, как всегда, блистала, в этот раз в дорогом белом костюме, и складывалось впечатление, что перед каждым ужином она тратила по несколько часов на свою, до тошноты безупречную, внешность. В руке был неизменно зажат бокал со спиртным. В момент, когда девушка ее изучала, она увлеченно о чем-то говорила с женщиной средних лет на другом конце стола, и Мел несказанно обрадовалась тому, что она так далеко от нее.

По другую сторону от Анны сидел Эрик и ковырялся в своей тарелке, тщательно из нее что-то вылавливая. По его беспокойным покачиваниям она поняла, что тот энергично размахивает недостающими до пола ногами, и ее губы растянулись в еле заметной улыбке.

Посмотрев на своего отца, она поняла, что сегодня он как-то по-особенному был не в духе. В нем все было странно. Ведь, не успевпохоронить недавно отошедшую в мир иной одну из своих дочерей, он собирал за столом гостей и выводил всю свою семейку в оперу. Кайла с дедом никогда не были среди приглашенных, хотя, казалось бы, более логичным переживать эту утрату в кругу семьи. Но смотря на всю эту нездоровую атмосферу, она поняла, что настоящей семьи она здесь не видела, и все в этом доме навевало одиночество и неприятное уединение в этих старых холодных стенах.

Дамиан тоже, к ее счастью, сидел далеко, и она не чувствовала такого напряжения, которое появлялось каждый раз, когда он был рядом. Сегодня он был одет как обычный смертный, только очень дорого и со вкусом. Он тоже о чем-то тихо беседовал с каким-то мужчиной и был предельно сосредоточен, крутя в руках тряпичную салфетку.

Судя по атмосфере и опустевшим тарелкам, близился долгожданный конец ужина. Сложив свои приборы, Мел начала рассматривать свой неопрятный маникюр, затем накручивать розовые локоны на пальцы, откинувшись на спинку стула. Обернувшись к отцу, она поняла, что он пристально смотрел на нее. Девушка резко откинула прядь и вернулась в исходное положение, не зная, куда ей смотреть, чтобы избежать этих навязчивых взглядов.