Громкий стук в дверь снова заставил вздрогнуть, и она торопливо пошла открывать, надеясь, что пришел Григорий. Но за порогом, в наброшенном на плечи брезентовом плаще с капюшоном, стоял Алексей и протягивал ей пакет.

— Доброе утро. Я вот принес тут кое-что по списку, и еще передать от Григория, что в ближайшие несколько дней его не будет.

— Что-то случилось? — с тревогой спросила Юля.

— Илюшке ночью плохо стало, он вместе с Зиной в город уехал.

— Бедный мальчик, но я надеюсь, что с ним все будет хорошо. Главное, чтобы в городе нашлись хорошие врачи.

— Я тоже на это надеюсь, — едва заметно кивнул Алексей.

Забирая пакет, Юля коснулась его руки и почувствовала леденящий холод. Да и выглядел мужчина неважно, бледный, с темными кругами под глазами, видимо поспать этой ночью ему пришлось совсем немного.

— Может чаю? Сегодня мерзко и холодно, — передернула плечами Юля, стягивая свободной рукой поплотнее плед на груди.

Алексей помотал головой.

— Пойду к Ивану. Он там один с ребятами.

Юля кивнула, закрыла дверь и подошла к окну. Некоторое время она провожала взглядом закутанную в плащ фигуру с поникшими плечами. Бросив короткий взгляд на дом напротив, она заметила, что наблюдает за Алексеем не одна. Из окна выглядывал Максим и что-то усиленно жевал. Юля улыбнулась и помахала ему ладошкой, он тоже радостно улыбнулся и замахал в ответ.

Погода не изменилась и в следующие несколько дней, изредка переставал капать дождь, но плотная масса облаков расстелилась над крышами серым ватным одеялом, и солнце, сколько не пыталось, не могло прожечь в нем ни единой, даже крошечной, прорехи. Во дворе стояли лужи и без резиновых сапог на улице делать было нечего. Юля потерла уставшие от чтения глаза и, несмотря на сырость, решила прогуляться, вдохнуть хоть капельку свежего воздуха.

В деревне было тихо, не слышалось ни кудахтанья кур, ни визга поросят, все живое попряталось, словно не веря, что могут еще вернуться по-настоящему теплые дни. Юля шла неторопливо, разглядывая узорчатые наличники, и вдруг с удивлением поняла, что ни в одном дворе не видит собачьей будки, да и лая собак не слышалось. Хоть деревня и стояла в лесу, но мало ли кто с какими намерениями мог здесь оказаться, собаки сумели бы предупредить о незваных гостях. Зато по забору вальяжно перешагивал лохматый рыжий кот, он окинул девушку неприязненным взглядом (даже кот), мявкнул тихонько и исчез, спрыгнув в мокрые заросли малины. Спустя мгновение, он появился на завалине и, встав на задние лапы, принялся настойчиво мяукать в приоткрытую форточку.

Напротив школы тропинка убегала к озеру, и хоть на ней блестели десятки лужиц, Юля все же решила свернуть, осторожно перепрыгивая на сухие участки. Здесь росли сосны, высокие, стройные, могучие. Девушка остановилась и залюбовалась на раскачивающиеся разлапистые верхушки, они создавали ощущение, будто не существует ничего вокруг, а земля движется под ногами в бесконечном пространстве.

Неожиданно позади раздался плеск воды. Она резко повернулась и увидела Максима в длинных мешковатых штанах, распахнутой настежь ветровке и резиновых сапогах на босу ногу.

— Максим, почему на улицу раздетый вышел? Тебе же доктор велел дома сидеть, пока самочувствие не улучшится? — строго спросила она.

— Да нормально я себя уже чувствую, и одетый, вот даже куртку нашел. Мне просто надо с вами поговорить, а в дом к вам пойти не могу, бабка из окна все время наблюдает, — быстро проговорил он. — А тут вот увидел, как вы ушли, и решил догнать.

— Зачем? — с любопытством спросила Юля.

— Пойдемте вон туда под раздвоенную сосну, — он указал пальцем куда-то позади Юли, — там у нас место для посиделок. Вряд ли там в такую погоду есть кто-то.

Под деревом, действительно, оказалось кострище, аккуратно выложенное из кирпичей, вокруг которого расставили невысокие пеньки. Максим сразу уселся, совершенно не обратив внимания на то, что тот мокрый от дождя. Девушке ничего не оставалось, как последовать его примеру, разговаривать на одном уровне было гораздо приятнее.

— Ну и к чему такая секретность? — с улыбкой спросила она.

— Как вы думаете, что это?

Максим вытащил из кармана вчетверо сложенный листок, аккуратно развернул, разгладил на коленке и протянул девушке. На нем весьма схематично шариковой ручкой были изображены два отстоящих друг от друга на небольшом расстоянии, скругленных сверху, столба, разделенных пунктирной линией. Каждый столб обвевала спиральная линия, она начиналась у подножья и заканчивалась с той же стороны у самой верхушки. Линия на одном столбе представляла зеркальную копию линии на другом. Вся эта конструкция располагалась на возвышении, интенсивно закрашенном круговыми движениями.

Юля покрутила листок так и сяк, потом накрыла рукой одну половину до пунктира и, улыбнувшись, произнесла:

— Это камень, о котором здесь совершенно не принято разговаривать, — вторую половину фразы она произнесла шепотом, прикрыв рот ладонью.

Максим весело расхохотался и закивал.

— Только почему на рисунке их два? — спросила она, возвращая листок мальчику.

— Вы только не обижайтесь, но я вам этого не скажу. Мне вообще дядя Леша запретил с вами разговаривать. Только вы не думайте, что ему не понравились, просто он долго к людям присматривается. На самом деле он очень хороший, его знаете как мальчишки уважают. И дядю Ваню тоже.

— Да, я уже об этом наслышана, но ты все-таки решил со мной поговорить, — осторожно произнесла Юля. — А вдруг дядя Леша об этом узнает и рассердится?

— Не рассердится. — Максим уверенно замотал головой.

Они оба замолчали, мальчик принялся отковыривать ногтем кору с пенька, а Юля с интересом поглядывала на него, худенького, хрупкого, десятилетнего пацаненка, с чуть оттопыренными ушами и непослушным вихром на лбу. Наконец он, будто почувствовав на себе взгляд, поднял голову и посмотрел на Юлю большущими зелеными глазами, чуть виновато и печально. Девушке отчаянно захотелось обнять его и погладить по белобрысой голове. Но она лишь легонько стукнула его по кончику носа, и с улыбкой произнесла: