— Привал! — объявляет его светлость, и я облегченно вздыхаю.

Отдыхаем мы не долго. Ровно столько, сколько требуется нашим бравым скакунам, чтобы восстановить силы и подкрепиться. Мне после пережитого ужаса кусок в горло не лезет, но его светлость все же уговаривает меня поесть, и я нехотя откусываю маленький кусочек от предложенного бутерброда с мясом. Но, как только герцог уведомляет об окончании обеда, облегченно вздыхаю и, запихнув в рот остатки ветчины, скармливаю ополовиненную краюху Джинджер.

Главное, что мне удается перед обедом ненадолго улизнуть и, наскоро обмывшись у ручья, продезинфицировать рану на коже. А затем, как я и хотела ранее, перемотать бинтом, уповая на то, что это мне поможет более комфортно чувствовать себя в седле.

В следующий раз мы останавливаемся уже почти в сумерках, хоть и планировали раньше. Но я и так выспалась по дороге, и чувствую себя бодрой и свежей, тем более что мягкий бинт помогает, и дискомфорт я начинаю ощущать только перед остановкой. Или, может, меня просто поддерживает мысль, что уже завтра, ближе к полудню мы должны достичь стен города, и я, наконец, увижу свою Сенечку. А герцогу, кажется, вообще отдых не нужен. Кремень, а не человек!

В этот раз от еды я не отказываюсь, а с удовольствием уплетаю овсяную кашу, сваренную на костре и сдобренную кусками вяленого мяса, даже тянусь за добавкой, насыпая полную чашку парующего варева. Поскольку куховарил его светлость, по нашей негласной договоренности, хватаю грязный котелок и бреду к ручью его мыть. Сие мне только на руку. Я хочу еще раз осмотреть свою рану, хоть и в скудном свете луны и перевязать сухими полосками ткани.

Сперва привожу в порядок посуду, и, сложив ее просыхать на густой мягкой траве, с наслаждением стягиваю брюки и белье. Повязка, пока я ужинала, успела чуть-чуть присохнуть, и отрывать ее больно. Остаюсь в рубашке и шагаю с бинтом на ноге в прохладную воду. Она должна размочить сукровицу и позволить мне безболезненно удалить прилипший кусочек ткани. Несмотря на теплый вечер, ручей оказывается просто ледяным. Когда я мыла посуду, руки его так не чувствовали.

Водоем довольно-таки глубокий, и доходит мне до середины бедра, немного не достигая края перевязи. Приходится присесть, стуча зубами и поддерживая полы сорочки, отмачивать бинт. Мои манипуляции, к счастью, имеют эффект и, спустя пару минут, я легко отдираю компресс от кожи, а затем еще на несколько опускаюсь снова в воду, дабы притупить саднящие ощущения.

Выхожу из ручья, когда не просто зуб на зуб не попадает, а от холода не могу сделать даже вдох, чувствуя, как груди все замирает и леденеет. И именно в этот момент раздвигаются ветки кустов, и на берег выходит Дориан. Он застывает как статуя, даже не делая попытки отвернуться. Что он при этом думает, догадаться не могу, поскольку глаза его скрыты сумраком. Надеюсь, ничего страшного, а то мне ужасов и так хватает.

– Так и будешь стоять, или позволишь мне выйти?
– невозмутимо интересуюсь, старательно скрывая смущение. И убеждаю себя, что стеснятся мне нечего, сорочка прикрывает все стратегические места, а я все же девушка из Земли, где вполне обыденно показываться и более обнаженной на улице. Да любое современное мини короче, чем моя сорочка.

— Прости, — наконец, отмирает его светлость и уже начинает поворачиваться, а я, собственно делаю шаг из воды на сушу, но в этот момент, что-то заставляет Колчестера резко развернуться обратно и бесцеремонно ухватить меня за край рубашки, задирая ее по самое «не могу».

— Это что такое? — рычит он сквозь зубы, а я в первую секунду даже не понимаю, что он от меня хочет, бурно сражаясь с его пальцами и отвоевывая последний оплот своей добродетели.

— Это я, — тихо пискнув, все же опускаю подол на место.

— Я вижу что ты, — тянет лапу снова Дориан, но в последний момент передумывает и оставляет мою одежду в покое. — С ногой у тебя что?

— Натерла седлом, — еще тише говорю, пытаясь придумать, как его спровадить и закончить начатое.

— Ты почему мне не сказала, что у тебя такие проблемы? — сердится герцог.

— Потому и не сказала, — бурчу в ответ очевидную вещь, от стеснения перейдя на Вы. — А теперь будьте добры, оставьте меня, мне нужно одеться и нанести мазь.

Дориан упрямо остается стоять на месте, всего лишь отвернувшись, и величаво позволяет:

— Делай, что ты там собиралась, но я постою тут, — складывает он на груди руки и добавляет едва слышно. — И так уже извелся весь, ожидая тебя. Посуду, видишь ли, она мыть пошла. И на час пропала… За это время можно было в Ладен сбегать, там ее вымыть и обратно вернуться.

Хмыкаю в ответ, пропуская колкость мимо ушей, и наклоняюсь за бельем, но в этот момент кусты на противоположном берегу слегка начинают шелестеть, будто через них кто-то крадется. Я сама не понимаю как, но оказываюсь за спиной Колчестера, а он уже держит в руке револьвер направленный в сторону возмутителей спокойствия. Кусты шелестят еще громче, и из них выскакивает снежно-белый огромный волк.

Осторожно выглядываю из-за плеча своего защитника и изумленно замираю, не в силах отвести взгляд от глаз животного. Они поразительного, светло-сиреневого цвета, который даже в ночной тьме кажется слишком ярким, слишком потусторонним.