— Т…тут нет н. чего твоего, — важно вращая глазами, продолжает извергать откровения дизайнер. — Кг-гда ты хз-зяин всего на планете, глуп-по огр…огрнчиваться… какой-то хаткой… Тут все — наше! И все наше — твое!

— Хорошо, что тебя дед не слышит сейчас, — несмотря на озабоченность, Артур не может сдержать смешок. — Он бы тебе рассказал, где тут чьё. Полин, ключ под газетами, открывай. А я пока держу… его. Вэл, слушай, ты хоть помнишь, как ты боялся сюда ехать, как шарахался на дороге без вай-фая?

— А и хр-руль… хрень… хрель…

— Хрен! — подсказываю я, от волнения только с третьего раза попадая ключом в замок. Все очень плохо. Вэл куда-то собрался и забывает матерные слова. Такого с ним еще не было.

— Хрен с ним… с вай-фаем! Теп-прь у меня связь со всем мр-ром… О-о, кроватка! — восторженно кричит он, едва мы затаскиваем его внутрь, быстро прикрывая за собой дверь во избежание нежелательных свидетелей. Оба — и я, и Артур слишком хорошо помним, к чему могут привести неконтролируемые излияния Вэла, и к проблемам с Эмелькой не хотим прибавить проблем с кем-то из местных.

— Да, Вэл, кровать. Как раз то, что тебе надо. Давай… Полин, сюда, вот так… да оставь обувь, и так проспится… Все, готов! — Артур довольно похлопывает ладонью о ладонь, после чего смотрит на меня.

— И что с ним будем делать? — глядя на улыбающегося и чмокающего губами Вэла, крепко обнявшего подушку, говорю я.

— Честно? Не знаю.

И мы оба от накатившего нервяка, начинаем хохотать как идиоты, прикрывая руками рты — я утыкаюсь лбом Артуру в грудь, чувствуя, как внутри него так же клокочет-рвётся наружу еле сдерживаемый смех.

— Ребя-ят… — приоткрывая один глаз, Вэл снова привлекает наше внимание. — Я такой… охуенный… Вам так повз…зло что вы знк… знкомы со мной… Всем пис! — и попытавшись изобразить рукой знак пацифика, не справляется с этим, и тут же вырубается.

— Зашибись погуляли, — глядя на радостное даже во сне лицо дизайнера, комментирую я, успев заметить, что часы на стене показывают девять тридцать утра. Если день так начинается, даже страшно предположить, как он кончится.

— Да ничего. Разгребем, — успокаивает меня Артур, которому надо гораздо меньше времени, чтобы сообразить, что делать дальше. — Так, Полин… Я к Олянке. Пусть хоть она объяснит, что случилось и куда он намылился. Ты со мной или остаёшься здесь?

— С тобой! — даже мысль о том, что мои прогулки по двору с хозяйскими внуком могут выглядеть подозрительно, не останавливает меня от того, чтобы не отходить от него ни на шаг.

Нас спасает то, что утро — самое занятое время в усадьбе, и те немногие, кого мы видим, разыскивая Оляну, торопятся по своим делам— даже Катерина, спешащая нам навстречу с охапкой свежего белья, бросает короткое «Привет, Артурку!», подчёркнуто не здороваясь со мной. Самого хозяина, Гордея Архипович пока не видно, чему я несказанно рада. С меня пока что достаточно и нашего вчерашнего общения.

Оляну мы находим за дальней конюшней — видимо, закончив какие-то свои дела, она сидит, отставив в сторону небольшие вилы, и я в очередно раз удивлюсь — сколько в ней силы и выносливости, раз после ночи без сна, проведённой, как я помню, в поисках папоротника, который никогда не цветет, она ухитряется работать, причём тяжело, а не просто компьютерную мышку по столику возить.

— Олян! — негромко зовёт ее Артур, и она оборачивается в нашу сторону, после чего молча возвращается к своему занятию — сосредоточенному курению, которое, как я подозреваю, скрывает тут ото всех.

Сейчас она кажется такой маленькой и беззащитной, в отличие от того, какой я увидела ее впервые всего лишь вчера днем. Успев сменить вечернюю одежду на рабочие майку, шорты и невысокие резиновые сапожки, она медленно выпускает дым и хмурится — кажется, наш визит ее ни капи не порадовал.

— Явились, не запылились, — тут же подтверждает мои догадки она. — Что, уложили этого малахольного?

— Уложили, — Артур присаживается рядом с ней на небольшой каменный выступ, а я стою переминаясь с ноги на ногу. Сейчас мне почему-то становится очень неудобно — я вспоминаю, что Оляна знает о наших отношениях, и одного взгляда мне хватает, чтобы понять, что она знает, что я знаю. Такой слишком быстрый эффект откровенности заставляет меня краснеть и прятать глаза. Еще вчера утром я и не подозревала о ее существовании, а теперь у нас с ней на двоих одна большая тайна.

— Да сядь ты, в ногах правды нет, — шикает она на меня, добавляя: — Если не хочешь, конечно, чтоб сюда любопытные набежали. Что, не поняла еще, как у нас тут живётся? Не отсвечивай. И не торчи тут как тополь на Плющихе.

Послушно киваю и сажусь рядом с Артуром, отодвинувшись от него на почтенное расстояние — мне все еще очень неловко при Оляне вести себя свободно и открыто.

— Рассказывай, — просто говорит Артур. — Где Руслан?

— Да в стойле уже. Почистила, покормила, все лучшим образом, ты ж знаешь. По ходу еще пару денников убрала. Хорошо от похмелья помогает, — она посмеивается, но как-то не весело.