Я больше не думаю с воодушевлением про пиджак, который считаю уже почти своим: прогулка в ночной лес с каждым шагом кажется мне все менее романтичной.

– В этих местах даже птицы не поют. – Бросает через плечо Хельвин.

– Тогда зачем мы идем?

– Мне давно хотелось показать кому-нибудь это место.

Звучит привлекательно.

Если это не жертвенный алтарь, на котором режут грешников, то я только за, чтобы увидеть место, которое Бьорн не показывал еще ни одной живой душе до меня.

– И далеко еще? – Спрашиваю я, когда туфли начинают снова увязать в земле.

– Уже пришли. – Останавливается он.

И я невольно врезаюсь ему в спину.

– Осторожнее, - парень мягко подхватывает меня под локоть, а затем берет за руку, - я тебя держу.

Я поднимаю глаза, и от увиденного у меня захватывает дух.

Прямо перед нами через реку раскинулся старый каменный арочный мост. В лунном свете он кажется старинным и заброшенным, но то, с какой уверенностью, ведет меня к нему Бьорн, успокаивает – вряд ли сооружение старо настолько, что обрушится прямо под нами.

Мы ступаем на мост, и я сжимаю ладонь Хельвина крепче.

Там, под мостом – горная река. Слышно, как она шумит, хотя, почти и не видно блеска воды. Мы продвигаемся вперед все дальше, и из звуков остается лишь стук моих каблучков, да удары сердца. Зрелище настолько волнующее, что мой пульс разгоняется до немыслимых пределов.

– Мощно, правда? – Спрашивает Бьорн, когда мы останавливаемся на самой середине моста у парапета.

Он отпускает мою руку, и я хватаюсь за каменный выступ.

Не то слово – это оглушительно потрясающе.

– Красиво. – Хрипло отвечаю я.

Ветер рвет мои волосы и то, что осталось от юбки. Внизу, под нами – змеей вьется черное тело реки, слева – возвышается тугая гладь горы, справа – густой лес. Оказаться посреди такого величия природы и увидеть все это своими глазами – черт, это поражает воображение.

– Люблю здесь бывать. – Говорит Хельвин. – Здесь всегда так тихо.

«И романтично».

Я прикусываю язык, чтобы не произнести этого вслух. Кутаюсь в теплый пиджак.

– Видишь? – Парень указывает вдаль. – На том берегу.

– Что? – Я вглядываюсь в темноту.

Прибрежные кусты мелко треплет ветер.

– Сейчас глаза привыкнут. – Обещает он. – Или нет. – Бьорн усмехается. – Просто я очень хорошо вижу в темноте.

– Так что там?

– Туман.

– Ты хотел показать мне туман? – С интересом перевожу взгляд на него.

Хельвин улыбается.

Клянусь, эта по-мальчишечьи озорная улыбка принадлежит кому-то другому – не тому пафосному блондинчику, который раньше снисходил лишь до презрительных взглядов в мою сторону.

– Он как помехи на телевизоре. – Тихо отвечает парень. – Как белый снег высоко в горах: такой густой, и его так много, что щиплет глаза.

Мы стоим, почти соприкасаясь плечами. Мне ни черта не ясно из этого разговора, но я хочу, чтобы парень продолжал и продолжал говорить.

– Тебе нравится… туман? – Уточняю я, не боясь показаться глупой.

Хельвин поворачивает голову и долго смотрит мне в глаза.

– Я вижу его всякий раз, когда ты входишь в класс. – Наконец, говорит он.

– Кого? Туман?

Я прочищаю горло.

– Угу. – Кивает парень.

Похоже, он серьезно.

– В каком смысле?

– Ты идешь, а он стелется за тобой. Натурально.

Мои брови ползут вверх.

Я оглядываюсь и смотрю за спину. Ничего. Никакого тумана. Похоже, кто-то тоже сегодня перепил.

Я возвращаю свой взгляд на Бьорна.

– И… что это значит?

Он пожимает плечами.

– Вот бы знать. Я сам впервые в жизни вижу такое.

– Хм. – Озадаченно прикусываю губу.

– А когда я видел тебя во сне, это было так же реально, как сейчас. – Хмурится Бьорн, придвигаясь ко мне. – Твой голос, твой запах…

Я невольно сглатываю.

Мои плечи начинают дрожать.

Я смотрю на парня снизу вверх и ощущаю, как подкашиваются мои колени.

– Все было как наяву. – Он дергает головой.

– Ты думаешь, я приходила к тебе во сне? – Осторожно спрашиваю я.

– А ты приходила?

В его взгляде надежда. Или мне кажется?

– Не знаю.
– Мы так близко друг к другу, что я буквально согреваюсь, ощущая идущее от него тепло. – Если что-то во мне и есть такое, то это точно связано с моими снами.