— Так может быть…

— Останься, — его голос был хриплым. Он медленно стянул с меня рубашку и бюстгальтер, позволив своим рукам блуждать по моей коже. — Со мной. С нами. Конечно, если ты этого хочешь.

— Я хочу.

Я никогда не хотела чего-то столь большего в своей жизни. Дом. Семья. Он.

Сняв ботинки, я положила их рядом с брошенной блузкой и туникой Нока. Он сделал то же самое, сбросив брюки и трусы, пока я расшнуровывала бриджи.

Его пальцы дразнили мои бёдра, играя с кружевами моего нижнего белья. Он прижался своим лбом к моему.

— Я очень рад.

С его помощью я выскользнула из нижнего белья.

— Я больше не буду рассказывать тебе обо мне. Расскажи мне что-нибудь о себе.

Усмешка тронула его губы.

— Но я не очень-то интересен. А ты, а вот ты…

Схватив меня за талию, он поднял меня и понёс в озеро. Даже в прохладно осеннем воздухе, он оставался тёплым. Вода плескалась об мою спину, и я обхватила Нока ногами.

Наклонившись, я поцеловала его в грудь.

— Тебе больше не нужно прятаться. Расскажи мне немного или столько, сколько захочешь. Но расскажи мне что-то.

Тишина, если не считать трелей соловьёв. Джулипы низко скользили над водой, их аквамариновые тела отражались от спокойной поверхности. Нок выпустил дрожащий вздох, и рябь распространилась наружу, толкая бледно-розовые лилии.

Он обхватил меня руками и погладил по пояснице.

— У меня нет таких скрытых талантов, как у тебя.

Я усмехнулась.

— Ты можешь управлять тенями. Я бы назвала это достаточным талантом, — я капала водой на его плечи. — Да ладно тебе. Ослепи меня.

Недоверчиво приподняв бровь, он усмехнулся.

— Ослепить тебя? — он повёл нас дальше в озеро, пока вода не покрыла мою грудь. — Я владею мечом.

Я закатила глаза.

— Я могла бы и сама догадаться. Расскажи мне о своей семье.

Он посмотрел на меня сверху вниз. Запнувшись.

Я осторожно провела пальцами по его щеке, оставляя капли воды на коже. Я хотела, чтобы он убедился, что это безопасно. Что меня это волнует. Что бы он ни сказал, это не изменится.

— Всё в порядке.

Он наклонил ко мне голову и коснулся губами моих губ.

— Да тут и рассказывать особо нечего. Мои родители умерли.

У меня перехватило дыхание.

— Проклятие?

Его губы переместились к моему подбородку.

— К счастью, нет.

Опустив руки ему на грудь, я почувствовала, как его сердце подпрыгнуло под моими пальцами.

— Есть братья и сёстры?

— Нет, — он замолчал и улыбнулся. — Хорошо, да. Трое надоедливых, но преданных людей, которые терпели мои глупости в течение последних нескольких десятилетий.

Я не смогла удержаться от смеха.

— Держу пари, они будут рады, что твоё проклятие исчезло.

— Так и будет, — Нок притянул меня ближе. — Я не могу дождаться, когда наконец стану собой рядом с ними. Скажу им, как ценю их дружбу. Что это значит для меня, что это всё ещё важно, что они стояли рядом со мной, несмотря ни на что. Я обязан им всем миром.

— У меня такое чувство, что они могли бы терпеть это всю оставшуюся жизнь, если бы им пришлось. Они любят тебя, ты же знаешь.

Выскользнув из его объятий, я погрузилась под воду прежде, чем смогла закончить эту мысль вслух.

Я тоже тебя люблю. Мне нужно было знать, чувствует ли он то же самое. Я молилась, чтобы он сказал мне. Что мы проведём ночь в воде, избавляясь от давних сомнений и освобождая место для истинных эмоций. Будем надеяться, что он не дошёл до совершенства, запирая их полностью.

Капельки стекали по моему лицу, когда я вынырнула за глотком воздуха, и Нок вытер их. Я потёрлась носом о его пальцы.

— А что ещё?

— Я свободно владею шестью языками.

— Шестью? — мои глаза распахнулись. — Так много.

Просунув руки в воду, он снова заключил меня в объятия.

— Не совсем так. Есть... тринадцать известных языков? Я уверен, что их гораздо больше. Например, тот прекрасный шифр в твоём бестиарии был мне чужд. Тот, что вдоль переплёта, — он прижал палец к моему ожерелью, поднял его к луне.

— Это древний язык моего народа. Мы редко используем его для чего-либо, кроме церемоний.