Время перестало для него что либо значить, окруживший его пустынный город был просто глупой декорацией, красивой, но неважной, как и противники, встававшие у него на пути. Но, не смотря на внешнее безразличие, юноша так и не научился быть жестоким, пускай теперь он и сражался с теми, чьим призванием в жизни было убийство других. Каждый раз вонзая костяной меч в сочленения доспехов, или глотку очередного врага, он выплёскивал на них свою злость и раздражение, ощущая, как образовавшаяся в груди пустота растёт с каждым взмахом клинков. Ощущение вины и смертной тоски. Вина, не столько за убийство и пролитую кровь, а за то, что проливалась она впустую. Слова Мастера о том, что проклятие контролирует не он, а стигма, ранили его прямо в сердце.

«Чего я достиг?» — спросил он себя, когда израненный враг пал перед ним ниц, больше не в состоянии продолжать бой. — «Зачем всё это?» — Парень не находил в себе сил добить его. И словно насмехаясь над его малодушным «милосердием», раны врага затягивались, и он вновь бросился в бой. — «Весь этот семилетний марафон насилия и убийств… Не имеет смысла… Я не продвинулся вперёд и на полшага, но погряз в крови по горло…»

Да, все эти головорезы, рыцари, наёмники и солдаты что вставали у него на пути, могли просто пропустить его, или хотя бы поговорить с ним, прежде чем хвататься за оружие. Но ощущение вины от этого нисколько не слабело.

«Я убиваю. Просто так. Чтобы идти дальше. Но продолжаю стоять на месте. Всю работу за меня делает стигма…»

В последнем бою Вальдо столкнулся с фавном-дуэлистом в дорогом, вышитом золотыми нитями платье придворного, вооруженного искусной работы мечом, напоминающим короткую бронебойную шпагу, и кинжалом с длинной, изогнутой гардой для парирования. Враг кружил вокруг него в смертоносном танце, выделывая своими клинками изящнейшие приёмы, пируэты и подлые удары, иногда бросая в парня висевшие у него на поясе метательные спицы. Простой глаз не мог даже уловить переполненное магией, раскалённое лезвие, столь быстро оно двигалось, то и дело норовя полоснуть юношу по незащищенным глазам и пронзить мягкие сочленения костяной брони. Парень пятился под таким диким шквалом ударов, не решаясь подступить к фехтовальщику. В один момент ему это просто надоело и он голой рукой поймал клинок противника, словно назойливую муху. Зачарованный металл обжег кожу, но это лишь подстегнуло парня. Дёрнув клинок на себя, он в тоже мгновение насадил опешившего фавна на костяное лезвие, как жука на булавку. Этот противник был мастером фехтования, наверняка выиграл не меньше сотни дуэлей за свою жизнь. Позорная смерть для такого виртуоза.

Вновь ринувшись вперёд по тропе, окруженной приземистыми глиняными лачугами и торговыми тележками, словно дикий пустынный ветер, Вальдо не ожидал встретить сопротивление. Врага он увидел ещё издалека. Средних лет желтокожий мужчина. Он стоял посреди улицы, гордо подняв вверх голову, сложив руки на груди в один из магических символов концентрации. От человека его отличало странное, неестественное телосложение: очень широкие плечи и шея, но совершенно узкая талия, словно стянутая корсетом. Костяные, напоминающие рога наросты на узком лице и большие, глубокие глаза давали ясно понять, это регрин. Вальдо редко с ними сражался, да и те, зачастую носили шлемы и маски, скрывая лица. Этот был исключением, его длинные, каштановые волосы были собраны в тугой хвост красной шелковой лентой. На нём не было доспехов, лишь лёгкая, стянутая кожаными ремешками серая ряса и сандалии. В руках он не держал никакого оружия. Но мчавшийся по тропе Вальдо встал на месте от неожиданности, будто ударенный молнией. Ощущение опасности, которым веяло от противника ошеломляло, заставляя даже потерявшего какой либо страх перед болью и смертью парня насторожиться. Аура монаха горела умеренным, желтым пламенем, но оно было способно в любой момент испепелить любого, кто осмелится приблизится.

Парень заметил тень Мастера рядом с собой.

— Кто это? — спросил ученик, ни к кому не обращаясь.

— Регрин… — в своей привычной манере ответил лорд, сложив руки на груди так же, как и этот монах.

— Давай на этот раз без загадок, ладно? — перебил его Вальдо.

— И опять ты не слушаешь. Это, регрин из прежних эпох. — спокойно продолжил лорд. — Раньше, они были расой могущественных магов, без сомнения сильнейших во всём Иритилле. Даже иллари уступали им в искуссности. Мы несколько раз ломали об них зубы, похоронив у берегов их страны целый флот отменных боевых кораблей. Их защитные укрепления, как и магия регринов в своей сути, черпали энергию из древа жизни, живого божества, которому поклонялись все и каждый из их расы… Древо жизни было отравлено, регрины потеряли большую часть своих магических сил и сдались. Это была настоящая катастрофа для их народа. Все те, с кем ты сталкивался на пути до этого момента, были регринами нового времени, родившимися после… инцидента с древом.

— Его уничтожение, твоих рук дело? — бесстрастно спросил Вальдо. Он не порицал действия лорда, сейчас ему было абсолютно наплевать на регринов и их народ, да и все остальные народы Иритилла тоже. Он лишь желал выудить из лорда хоть какую-то подсказку.

— Нет. — честно ответил лорд. — Никто из лордов не желал этого, и не отдавал таких приказов… Но именно мне приходится нести ответственность за эту ошибку… Что касается твоего соперника. Это монах из ордена маговAnsh-Talvar*, что в переводе означает «братство ломающих клинки», или же «мечеломы». Насколько мне известно, этот орден существует и по сей день… но занимается он отнюдь не миротворчеством, как можно подумать из названия.

Вальдо оценивающим взглядом всматривался в соперника. Кажись он уже знал, чего ожидать от этого «монаха».

— Ты многому научился, но посмотрим, как ты будешь справляться теперь. С этого момента начинается настоящее испытание. — тень лорда растворилась в тумане.

Парень не спеша направился к сопернику, на ходу взывая к проклятию, наполняя его силой каждую клетку своего тела. Монах отвесил ему высокомерную улыбку, напомнившую юноше лорда Овальда, но не сдвинулся с места и на миллиметр. Вальдо подходил всё ближе, шаг за шагом, расстояние сокращалось, а ощущение опасности кричало всё громче. И вот они стоят друг напротив друга в опасной близости, сделай Вальдо ещё шаг, и смог бы когтями полоснуть регрина по горлу.

— Прости, но мне придётся тебя убить… — тихо прошептал юноша. Глаза монаха сузились, он улыбнулся уголками губ.

Костяное лезвие метнулось вперёд, словно пуля. Регрин не двигался, время будто застыло в одном единственном кадре. Вальдо видел, он вот вот прошьёт противника насквозь, но костяной клинок остановился в сантиметре от груди монаха. Парень замер в недоумении, не веря, что подобное вообще возможно: регрин поймал его лезвие голой рукой. Монах злобно оскалился, по его ладони пробежали белые молнии, он сжал её в кулак и клинок Вальдо лопнул под давлением, разлетевшись на мелкие осколки. Руку охватила неописуемая боль, но парень не издал ни звука. На месте его кисти красовался рваный, обугленный обрубок. Последовал молниеносный удар в грудь, крушащий костяные доспехи, словно кувалда. Юноша отлетел от врага не несколько метров, кашляя кровью, ощущая как осколки сломанных рёбер всё глубже входят в его лёгкие. Регрин ринулся за ним, его ноги касались тропы лишь кончиками пальцев, он будто парил над землёй, словно призрак.