— Ты… ты можешь сделать меня человеком? Навсегда?

Могу, хихикнул он. Конечно же могу. Вот только для этого нужно постараться. Однажды ты подарила мне возможность жить и расти, а я, в ответ, предлагаю тебе такую же возможность. Вот только за неё нужно бороться.

Он словно спрашивал, готова ли я прямо сейчас перейти от слов к действию? Обман, шептал мне здравый смысл, тот ещё обман. Ловушка для простачков, скажи ему да, пусть отпустит — и беги со всех ног к Трюке, рассказывай ей…

К Трюке? И что мы ей расскажем? Что Страх овладел нами? Что мы, простите за выражение, расслабились, как последняя портовая девка, и как оная же скинули с себя всю одежду и отдались ему в объятия? Сомнения плескали ядом, обжигая душу. И не скидывала я вовсе одежду, Черныш сам…

Что, если рассказанное и показанное им — правда? Вкус кофе до сих пор стоял у меня во рту, щекотал ноздри дурманящим запахом, дразнил. Ты больше никогда меня не попробуешь, убеждал зловредный напиток. Я тебя больше никогда не обниму, отрицательно качал головой Лекса, на лице — маска смертной тоски, будто бы он только всю жизнь об этом и мечтал, что…

Меня купили, вдруг доходит до меня. Купили на медный грош, подсунули сказочку, заставили поверить, что всё так реально. Как наркоману дают зелье, дабы он мог увидеть полёт. И потом вновь пришёл за очередной дозой — уже сам. Или в этом в самом деле была доля правды?

Черныш молчал, не собираясь разрушать череду моих измышлений. Он упорно делал вид, что ему и вовсе нет до меня дела, что он забыл о какой-то там кукле, что ещё мгновение — и он вышвырнет меня, отринет, оттолкнёт прочь, как сделал это со мной Лекса во сне.

Кусаю нижнюю губу — хочется прокусить до крови, да не получится. У нас нет крови, только искра.

Я не могу рассказать обо всём Трюке. Не могу ей больше доверять, всё время буду смотреть, выискивать в каждом её действии скрытый подтекст. Зачем уговариваться, когда можно отнять силой? Элфи смогла убедить саму Смерть, сумела поспорить с ней — неужели бледная дева не могла взять силой?

— Трюка вскоре предложит тебе спасти твоего человека от той заразы, что охватила главную идею. Она усердно будет делать вид, что это моя работа, но ты то теперь знаешь правду.

Почему? Зачем Трюка всё это делает? Театр одной единорожки? Спектакль для маленьких кукол? Театральное представление для глупеньких? Мысли сбивались в кучу, мысли желали облечься в слова, вырваться на свободу. Я молчала, стараясь не спросить лишнего, но Черныш читал меня, как открытую книгу.

Зачем? Всё очень просто. Быть плюшевой игрушкой — не самая лучшая перспектива. Ты же ведь видела, видела и не раз зависть в её глазах, когда она смотрела на тебя. Кукла с десятком шарниров. Можешь двигаться, почти что живая, почти что человек!

Тебе повезло родиться куклой. Могло быть и хуже. А я то тогда думала, куда уж хуже…

Быть человеком — пьянящая до безобразия перспектива. Я не буду в сотый раз расписывать привилегии живых, ты и сама успела прекрасно ощутить их. Трюка хочет занять место Мари. Влиться, как до этого мне удалось ненадолго влить тебя в её тело. Во вчерашний день, если хочешь знать?

Можно ли влиться в человека во вчерашнем дне, хотела поинтересоваться я, но не успела.

Стать человеком не просто, вытеснить чужую душу, заменить её в теле собой сложно. Недостаточно одного только желания, для этого нужна энергия. Движущая сила, если так тебе будет удобней. Добыть эту силу без тебя Трюка не в состоянии, а потому она попросит твоей помощи. Будь наготове, ибо получив от тебя желаемой, она в тот же миг явит тебе свою истинную сущность. И участь Шурша покажется тебе завидной.

***

Привычный стол, носки резиновых кедов, громоздкая и не совсем удобная одежда. А ведь когда-то она казалось мне донельзя комфортной. Жуткий холод пробирал до костей так, что я поневоле посмотрела на батарею.

Все спали. Словно я вновь вернулась в тот сон, словно Черныш вновь решил вернуть меня во вчерашний день. Только на этот раз — в иной ипостаси. Вот сейчас Мари встанет, пошатываясь из стороны в сторону, будто пьяная, пытаясь привыкнуть к телу, а потом…

Никто не встал. Солнце не торопилось занять место на небосклоне, её младшая сестрица-Луна продолжала своё зыбкое царствование. Ещё пару минуток, увещевал рассвет, ещё секундочка, мгновеньеце — и будет поздно. Солнце лениво выплывет, лизнет первыми лучами выпавший за ночь снег, попробует на вкус новый день.

Я по-прежнему восседала на своём месте, пытаясь разобраться в самой себе. Поток информации, что вылился мне на голову, бурлил и требовал обратить его в спокойный ручеек мышления.