— Я же тебе говорю, что королева очень боится за Катрину и из-за этого не хочет гневить небеса. Если она убьёт тебя, то небеса могут покарать Катрину.

— И что, теперь она всю жизнь будет держать меня в этой комнате? — подобное предположение казалось нелепым.

— Этого я не знаю, — откликнулась Мэри. Видимо, для неё такое заключение не являлось чем-то немыслимым. — Многих запирают в темницах на всю жизнь. Так что же мешает королеве сделать тебя пленницей этой комнаты до конца твоих дней?

Её слова меня шокировали. Всё же я надеялась, что рано или поздно меня выпустят. Неужели я настолько наивна, что верю в подобное! Кажется, Мэри более здравомыслящая, чем я. Или мне просто хочется верить в лучшее?

За разговорами Мэри вымыла меня и помогла выйти из ванны. Горячая вода настолько расслабила меня, что казалось, будто тело налилось свинцом. Добравшись до кровати, я повалилась на неё, укрылась пушистым одеялом и сладко заснула.

Дни текли быстро, как торопливый ручей. Из дней составлялись недели, а моё пребывание во дворце ничем не разнообразилось. Кормили хорошо, я могла мыться в любое время, читать книги, болтать с Мэри. Вот и все развлечения. Хотя, после нахождения в темнице, грех было жаловаться на нынешнюю жизнь.

Единственная радость — сплетни, приносимые Мэри. Королева догадалась наслать на неё заклятье молчаливости, чтобы она не могла рассказать обо меня кому-то, а вот в обратном порядке это заклинание не действовало. То есть Мэри беспрепятственно делилась со мной всеми дворцовыми новостями.

Так я узнала, что моих родных, согласно обещанию королевы, оставили в покое и даже выделили пособие по бедности и избавили от налогов. Эта новость порадовала, но следующая огорчила: Нику сообщили, что я попала под самоходную карету и погибла. Даже предоставили доказательства из зеркала оповещения: на мостовой лежала мёртвая рыжеволосая девушка с изувеченным лицом из-за наезда колеса. На девушке было платье, которое Ник узнал бы наверняка: я в нём была в библиотеке, а потом на его свадьбе. В том же платье провела два месяца в темнице, но об этом Ник не мог знать. Мэри сказала, что Ник был безутешен. Он прогнал всех из библиотеки и не выходил оттуда неделю.

— А когда появился, — быстро и, глотая слова, рассказывала Мэри, — вид у него был плачевный, не лучше того, какой был у тебя после пребывания в темнице. Небритый, мятый, растрёпанный. Жалко было смотреть на принца. Казалось, что его жизнь закончилась, и он превратился в ходячего мертвеца.

Мне было неприятно думать, что королева подстроила чью-то смерть, выдав её за мою. Девушка, похожая на меня, не должна была умирать только лишь для того, чтобы стать доказательством моей гибели.

— Жалко девушку, — заметила я.

— Говорят, тело было настолько изуродовано каретой, что тебя опознали по волосам, одежде и кольцу, которое всегда было на тебе.

— Так вот почему королева лично забрала грязное платье и отобрала у меня кольцо, — горько заметила я, вспоминая, как она подхватила лохмотья и потребовала кольцо. Я не отдала, тогда стражник силой стянул его у меня с пальца. — Ничем не брезгует, чтобы убедить Ника в моей смерти.

— Только от этого известия он чуть с ума не сошёл. Разгромил пол дворца, наорал на слуг, хоть никогда не позволял себе этого. И даже брата выставил из библиотеки, когда тот попытался нарушить его одиночество. Такого поведения никто не ожидал от него, и его величество король впервые за всё время сказал принцу Николаусу, что жалеет о том, что разлучил его с тобой.

Я пристально посмотрела на Мэри. Неужели даже отец Ника осознал, что произошло?

— Но ведь король не принимал участия в заговорах королевы, — отметила я, нервно шевеля пальцами. — Так зачем же он винит себя в том, чего не делал?

Мэри потупила взгляд и вздохнула.

— Так-то оно так, да только если бы его величество сразу признал первую свадьбу сына действительной, то не случилось бы всего того, что случилось.

Я кивнула, соглашаясь с Мэри. В общем-то, так оно и есть.

— Как думаешь, Мэри, а можно ли как-то сообщить Нику, что я жива?

— Но кто же это сделает? — развела она руками. — Ни я, ни стражники, не можем и слова молвить о тебе из-за заклятья неразглашения. А сама королева вряд ли захочет рассказать ему правду.

Да… Мэри права…

— Как он сейчас себя чувствует? — с беспокойством спросила я, тревожась за Ника.

— Никак. Будто и не живёт вовсе. Почти не ест, не спит. Под глазами залегли тени. Часто ездит к твоим родным. Видимо, только с ними может поговорить о тебе и разделить своё горе. На нём лица нет. Стал как тень. Катрину не навещает, будто ему всё равно, что с его ребёнком, которого она носит. Из-за этого недавно у неё случился нервный срыв. Вызывали лекаря, королева лично суетилась у постели дочери и взывала к небесам, используя сильную магию. Только благодаря этому удалось сохранить жизнь ребёночка, да и Катрина стала чувствовать себя лучше. Начала подниматься с постели, ходить по дворцу. Её престало постоянно тошнить, и даже появился аппетит.