Не здесь. Не рядом. Далеко, очень далеко к северо-западу… на фоне хаотичных разноцветных всплесков, резанувших по глазам – черный, как ночь в пещере, огонь… ревущий, клубящийся, опасный…

Инстинктивное обращение к темной магии он способен почуять за многие лиги, особенно когда восприятие обострено начавшимся ритуалом.

Это не стихийное пробуждение дара… но и не сознательный призыв к магии смерти. Змея только подняла голову и зашипела, но еще не впилась в душу…

Кэллиэн, не сознавая того, начал дышать глубоко и часто.

Тьма в нем рвалась наружу, вспомнив на чужом примере, каково это – упиваясь яростью, безгранично властвовать над жизнями жалких смертных…

Нет.

Он наблюдатель, но не участник.

Маг с усилием выровнял дыхание.

Чем ближе к завершению семилетнего обряда, тем чаще возвращается искушение прибегнуть к этой силе.

Интересно, кто это отметился…

Не удержавшись, все-таки протянул тонкий импульс…

Проклятье. Даскалиар…

Вампиреныш все-таки вляпался по самую макушку… Похоже, терпение юнца иссякло, и больше он не будет пытаться решить конфликт мирным путем. Его нежелание пачкать руки для вампира, да еще воспитанного его дражайшим дедулей – даже в трансе Кэллиэна передернуло, едва он вспомнил этого мерзавца – просто смешно. Нельзя сказать, конечно, что он совсем уж не понимал Даскалиара, но в такой ситуации проявлять мягкость просто нельзя.

Судя по этому стихийному выплеску, наследник императора наконец это понял… хотя, возможно, еще не осознал.

Кэллиэн вздохнул, уже зная, как поступит. Проверит их связь… и укрепит ее – раз уж юнец так красноречиво показал клыки.

В конце концов, он отвечает за этого недомага…

Кэллиэн выдохнул, концентрируясь и еще глубже погружаясь в транс. Воздух в легких закончился, и он нырнул с головой в льдисто-черную магию смерти, ища эту метку в самом себе, чтобы быстро прикоснуться к ней.

Короткая картинка-видение перед глазами. Йерихо. Знакомые скалы – граница Грована?.. По ним он как-то раз удирал от императорских ищеек, раздобыв для ар-лорда Дариэта один артефакт...

В узкой долине внизу военный лагерь… был. До того, как его разметало по окрестностям темной лавиной, а потом пожрало беспощадное пламя.

Ммм, сколько смертей… Тьма в нем одобрительно замурлыкала.

Да, немало, безмолвно согласился с ней Кэллиэн. Но эта сила утекает в никуда. Юнец убил, но не собрал жатву.

Связь сохранилась. Не сугубо ментальная (на его счастье), более глубокая, связывавшая не сущности, а два источника силы, два резерва.

Даскалиар давно привык к ней – и потому не почувствовал его присутствия. Кэллиэн осторожно влил в нее еще пару капель силы.

Вернулся в свое тело и сознание. Жадно вдохнул. Провел пальцами под носом, стирая кровь.

Ну, хоть не ручьем. Пара капель – ерунда…

Черная магия, в отличие от всех прочих, преотлично преодолевала даже такие расстояния. А это к тому же черная магия на крови… Можно было даже не сомневаться в том, что все получится. В конце концов, Кэллиэн знал ауру Даскалиара и формулу его крови как никто другой. Сколько раз он показывал ему запрещенные заклинания? Сколько раз сам проливал эту кровь в ходе очередного урока? Сколько раз рисовал из нее узоры на черном агате, показывая опаснейшие заклятья?

Даскалиар запоминал, усваивал, анализировал… и в итоге сказал, что прибегать к этим знаниям не желает.

Кэллиэн удивился тогда… Это же власть. Та самая власть, которой так жаждет ар-лорд Дариэт (к счастью, даром не вышел)… И вдруг потенциальный наследник престола заявляет, что ему она не нужна…

Тогда Кэллиэн впервые задумался о моральной стороне того, чем занимался все эти годы по поручению ар-лорда Дариэта. И понял, как от всего этого устал. У него не было настоящей жизни. Только приказы и отдых, который не приносил даже удовольствия. Он был цепным псом, которого бьют по морде, если он осмеливается ощериться на хозяина. А в случае бунта – попросту пристрелили бы в упор.

Но Даскалиар дал ему возможность убраться оттуда…

Впрочем, дело прошлое. Главное не это.

Если с молодым вампиром произойдет что-то серьезное, он об этом узнает. А пока лучше лишний раз не высовываться… и провести наконец этот демонов обряд.

Кэллиэну нравилась его мирная жизнь.

И даже ради Даскалиара он не собирался ей жертвовать. В случае инициации (а судя по этому выплеску, ждать осталось недолго) он ему поможет… но не более.

Маг снова расслабился, сконцентрировался, отрешаясь от всего лишнего, выдохнул– и опять погрузился во тьму, как в воду, позволяя ей обволакивать тело и сознание. Под ее покровом наконец можно было расслабиться, не ощущая ни привычного поводка, ни давления клятвы… Даже мысли были лишними. Как и дыхание.

Лишь через час, полностью укрепив и обновив резерв, приведя в порядок связи между телом и сущностью (а главное – укрепив поводок на собственной черной силе) Кэллиэн сделал первый свистящий вдох.

После этих обрядов затхлый воздух подземелья казался на удивление вкусным.

Теперь его аура ничем не отличалась от ауры любого другого темного мага. Ни следа чернильной тьмы с привкусом тлена. Ни намека на то, что он не совсем человек. И это исключительно благодаря заклинанию, наложенному ушлым магом, к которому его тогда привел князь Ламиэ.