Перепуганная девчонка всё это время тряслась, что осиновый листок, и, не смея поднять головы, испуганно смотрела себе под ноги. Впрочем, так себя на её месте вела бы любая провинившаяся манна.

И глядя на девушку Бьёрн вдруг некстати подумал, что доставшаяся ему в жёны эринейка ни за что на свете не стала бы отводить взгляд. Что бы ни случилось. Огрызалась бы, дерзила, задирала подбородок, но не тряслась бы от страха.

Виххардово проклятье! И с какой стати он вдруг стал думать об этой языкатой сумасбродной девице? Не надо было её целовать!

Мысли теперь всё время возвращались к поцелую, и в груди Бьёрна быстрее начинало биться сердце от вспоминания, какими жаркими, сладкими и нежными были губы молодой жены.

На разбирательство с Хольденом и Эгилем оэн потратил довольно много времени. И когда он встал из-за стола в доме отца Мии, чётко договорившись о дне, благоприятном для визита в Эдерхейд сватов из клана Лунных, на улице уже серело.

Надо было возвращаться домой, иначе собственное свадебное пиршество рисковало начаться без него.

****

Халле по случаю торжества уже успели нарядно украсить, и в зале для гостей витал хвойный дух от праздничных гирлянд, свитых из еловых веток и перевязанных алыми лентами.

Столы уже накрыли вышитыми скатертями и по дому суетливо сновали женщины, расставляя посуду и завершая последние приготовления к веселью.

На помощь Исгирде пришли почти все эль-манны эйтаров Бьёрна, и теперь все они, завидя своего оэна, низко ему кланялись, а затем вновь бежали по своим делам.

Хмуро оглядываясь по сторонам, Бьёрн болезненно поморщился, разглядывая гомонящих между собой и время от времени громко хихикающих женщин.

Предстоящий пир не то что не радовал оэна, а даже несколько угнетал. После войны с эринейцами он мечтал лишь об одиночестве и тишине. Предпочтительно в своей мастерской, где, уйдя с головой в работу, можно было от всего отключиться и забыть о пережитых потерях. Изображать из себя счастливого жениха не было ни сил, ни желания. И Бьёрн почему-то даже не сомневался, что у его эринейской жены те же мысли на этот счёт.

Вспомнив о магичке, оэн едва не выругался вслух. В последний раз, когда он её видел, она дрыхла, как сурок, впавший в зимнюю спячку. Ещё и сопела, издавая громкие свистящие звуки. Что, если жену никто в его отсутствие не додумался разбудить? Когда же она готовиться к празднику будет? Бабы ж по полдня наряжаются и то им времени мало!

Бьёрн живо ринулся к лестнице, но в этот самый момент в халле ворвался Иден, сияя улыбкой как медный казан, мгновенно поднимая умилённую волну женских ахов и охов.

Именно этот восторженный бабий гомон, всегда сопутствующий появлению брата, и остановил оэна на полпути.

Развернувшись, он окинул с головы до ног внимательным взглядом Идена, быстро подмечая, что тот взмылен, словно бежал весь день без устали, а волосы его пахнут, лесом, снегом и ветром.

– Ты где был?
– делая стремительный шаг вперёд, высоко заломил бровь Бьёрн.
– Я ведь тебя просил приглядеть за моей женой! Почему ослушался?

Иден шумно выдохнул, устремив на Бьёрна чистый и ясный взгляд своих глаз. Широкая обезоруживающая улыбка всё ещё играла на его лице, мешая оэну сердиться на брата.

– Прости, Бьёрн, но я бегал по поручению дильфара.

– Так может, ты в Карсхольм переберёшься, чтобы лучше Горду услужить?
– едко уточнил Бьёрн.
– Я тебя здесь силком не держу!

– Не злись, - виновато поморщился Иден.
– Я же ради тебя и твоей жены старался.

– Ради моей жены?
– Бьёрн прищурился и прошипел: - Ради неё надо было здесь находиться, как я тебя просил! А если бы с ней что-то случилось в твоё и моё отсутствие?

– Где? В доме?
– вытаращился на него брат.
– Да твой халле эйтары охраняют почище, чем вархейм Горда!

Бьёрн сокрушённо покачал головой, понимая, что спорить с Иденом бесполезно. Он всё равно не поймёт в чём причина такой предосторожности, а проклятая договорённость с Гордом не позволяла объяснить это брату честно и прямо. Нет, дильфар брата, конечно же, ни в чём не подозревал, просто Иден - как раскрытая книга. У него все его чувства на лбу написаны. И притворяться он не умеет. Ещё чего доброго весь план испортит.

– Так что от тебя Горд хотел?
– резко поменял тему Бьёрн.

– Вот!
– ткнул ему в руки какой-то свёрток брат.

– И что это?
– буркнул Бьёрн, не желая играть в загадки и отгадки.

– Платье нарядное! Горд хотел, чтобы Рейна сегодня краше всех была, - радостно сообщил Иден, и имя жены, так легко и спокойно произнесённое братом, внезапно сбило Бьёрна с привычного хода мыслей.

Он называл чужачку как угодно, но только не по имени, и делал это намеренно. Потому что боялся, как только впустит его в свою душу и сердце, обратного пути уже не будет.