Рейна... Было в этом имени что-то такое одновременно элегантное и жёсткое, очень точно соответствующее характеру его обладательницы. Она как эдельвейс, растущий на камнях, при видимой хрупкости, была невероятно выносливой и стойкой.

– Я утром принёс своей жене целый сундук платьев, - почему-то раздражаясь услужливости брата и самому факту его покровительства эринейке, буркнул Бьёрн.
– Этого не достаточно? Зачем нужно было за очередной тряпкой куда-то бегать?

Иден изумлённо распахнул глаза и добродушно хохотнул:

– Бьёрн, ты в своём уме? Наши манны себе свадебные платья годами шьют, чтобы перед гостями не опозориться, а ты дал жене одежду с чужого плеча и решил, что в ней можно людям на глаза показаться? Ты же оэн! Тебя первого засмеют, что твоя эль-манна в обноски одета!

Зло поджав губы, Бьёрн стиснул руками принесённый Иденом свёрток, помянув крепким словом весь бабий род, что из любой ерунды устраивал трагедию. Какая разница, в каком платье перед гостями сидеть? Кто на него вообще смотрит? Окромя самих баб, конечно...

– Ладно, - хмуро вздохнул он.
– Спасибо. Завтра распоряжусь, чтобы ей приобрели новые вещи, раз те, что принёс, не годятся.

– Не надо, - возразил Иден.
– Я уже попросил об этом Бенгту и Кэйю.
– Дал им кожаные пояса, наручи, безрукавки и сапоги, что успел в твоё отсутствие сделать. Они должны были обменять их на красивые женские вещи.

В груди Бьёрна что-то неприятно заскребло, и он недовольно спросил:

– А с какой это стати ты так о моей жене печёшься?

Брат грустно усмехнулся и тихо ответил:

– С той, что тебе о её нарядах тревожиться и в голову бы не пришло. Я ведь тебя знаю, брат, тебе главное, чтобы женщина не голой к гостям вышла, а что на ней надето - белое или красное, ты даже не заметишь.

– М-м, - угрюмо протянул Бьёрн.
– Зато ты у нас всё подмечаешь.

– Конечно. Ещё и за тобой смотрю. Не то ходил бы как зверь лесной. Тебе кстати, тоже переодеться следует, а то так и пойдёшь к гостям в чем весь день бегал! Давай, живо относи платье, и я тобой займусь.

Махнув на брата рукой, Бьёрн повернул к лестнице, а когда начал по ней подыматься, его снова окликнул Иден.

– Брат, подожди! Я забыл ещё кое-что отдать.

Поравнявшись с Бьёрном, Иден полез за пазуху и вытащил оттуда связанную небесно-синей нитью ажурную перчатку.

– Жаль Сириль только одну успела связать...

– Ты мотался за этим аж в Заозерье?
– опешил Бьёрн.

Иден проигнорировал этот вопрос и, осторожно подбирая слова, произнёс:

– Я заметил, что твоя жена всё время пытается прятать искалеченную руку. Вот и подумал, что с перчаткой ей будет удобно. Все ведь смотреть на неё станут. А так...

– Я понял, - перебил брата Бьёрн.

Что руку ущербную магичка пытается всё время за спину засунуть, он и сам подмечал, и теперь злился, что не придумал сам, как прикрыть от других следы его магии. Не ровен час, глядя на них, кто-то возьмёт и догадается об его обмане.

Вздохнув, оэн благодарно кивнул брату и, чуть помедлив, обронил:

– Не сердись, что сразу с вопросами на тебя набросился. Были у меня причины для беспокойства. Хорошо, что всё хорошо... Ты ступай. Не переживай обо мне. Управлюсь и без твоей помощи. Чай не младенец. Тебе самому и поесть с дороги, и переодеться не помешает.

Иден заразительно улыбнулся и покачал головой:

– Нет, брат, ты так легко от меня не отделаешься! По крайней мере, сегодня! А там, глядишь, за твоим внешним видом жена приглядывать станет. Жду тебя у себя в комнате.

Легко развернувшись, Иден золотой тенью скользнул в зал, и, бесшумно подобравшись сзади к девицам, украшающим хвойные гирлянды ягодами тростянки, что-то негромко шепнул им в затылки.

Тут же раздался заливистый бабий хохот. Зардевшиеся манны стали поправлять косы, стреляя в рыжего красавца сверкающими взглядами, и Бьёрн, наблюдающий подобную картину не один десяток раз, насмешливо фыркнул и пошагал наверх.

Брат не менялся. Всё шутил, смеялся и кружил девкам головы, но при этом и близко не подпуская к себе ни одну. Даже интересно было увидеть ту, что однажды украдёт его сердце и заставит остепениться.