– О, с радостью!
– отозвалась девчонка, заколотив в ладоши.
– Неужели я дождалась, когда меня возьмут в настоящее дело!

Однако, подтверждения от отца она не ждала; ловко выудила откуда-то из кармашкана светлом жакете огромное, несуразное стекло-монокль и вставила его себе в глаз, смешно покрутив носом при этом. На руки натянула странные перчатки; одну - черную, шероховатую, матовую, вторую - с лезвиями меж указательным и средним пальцем. Как ножницы.

– Генрих подарил?
– с неудовольствием спросил Тристан.

– А то! Генрих знает толк в подарках!
– подтвердила Китти.
– Вот эта перчатка, - она показала черную, - сделана из шкуры демона, которого Генрих убил собственноручно. Она очень удобная. Ее на руке словно и нет! И пальцы по игле не скользят. А эта, - она пощелкала пальцами-ножницами, - сделано из клюва вампира.

– Я даже догадываюсь, какого, - заметил Тристан.

– Это очень полезные для моей профессии инструменты!
– заметила Китти серьезно.

– Черная магия?!
– удивленно спросила Софи.
– Ваша дочь, инквизитор, учит и совершенствуется в черной магии?!

 Тристан развел руками:

– Очень дурная наследственность, - ответил он, ничуть не смущенный, однако.

– И вас не смущает, что она, вероятно, уже почитывает секреты и рецепты некромантов?!

Тристан неодобрительно глянул на Софи.

– Почитывать, - ответил он, - она может все, что угодно. Мое дело - следить, чтобы она не обернула свои знания во вред людям. А некроманты… они и во дворце имеются. Никогда не знаешь, когда приспичит оживить кого-нибудь.

Меж тем Китти, небрежно отогнув ворот своего нарядного жакета, размотала длинную-длинную нить и вынула оттуда иглу, приколотую к бархатной подкладке. Девчонка подступила к Софи и уставилась на нее через свой волшебный монокль, крепче сжимая волшебный инструмент в ловких пальцах. Глаз в нем казался огромным, зеленым и странно мудрым, словно на Софи не юная девушка смотрела, а умудренная опытом ведьма.

– О, ужас, - произнесла Китти чуть дрогнувшим голосом, немного осмотревшись.
– Нет, в самом деле - ужас!

– Что там?
– нетерпеливо спросил Тристан.

– Ее душа… она выглядит странно и страшно, - ответила Китти.
– Словно решето… Какой кошмар, папа! От нее отрезали куски не раз, и не два! Резали так мелко, будто вырезали лепестки для ромашки! О, магия пресвятая, как много раз это с вами проделывали! А ведь это очень опасно и очень больно! Бедная, бедная мадам Софи! За что с вами так?! Каким надо быть монстром, чтобы причинить так много боли и ужаса человеку?!

Китти всхлипнула, шмыгнула носом. То, что сделали с Софи, она видела первый раз, и это пугало ее до дрожи в руках. Но она унимала эту нервную дрожь, пальцы ее сильнее смыкались на игле и она, поправив монокль и нахмурив брови, возвращалась к работе.

На переносице у нее от страха выступили крошечные капельки пота, но ее иголка мелькала в воздухе, поблескивая, и Софи время от времени ощущала легкие покалывания, словно инструмент Китти проникал ей глубоко в грудь. От каждого такого укола тепло растекалось у нее под кожей, и Софи расправила сведенные плечи, будто отогревшись у огня.

– Я подошью тут и тут, - бормотала Китти.
– Тут, как будто бы, просто неаккуратно рассекли, ничего не вынули. Да, сходится идеально… может, вы вспомните что-нибудь? Хотя бы мерзавца, который с вами это сотворил? Папа, ты просто обязан оторвать ему руки!

Иголка Китти сверкнула особенно ярко и Софи показалось, что ее несильно кольнуло, но опасно, прямо в сердце, и странные воспоминания нахлынули внезапно и неумолимо.

Она увидела себя, бегущей прочь от какого-то крохотного домика в лесу, больше похожего на заросшую мхом кочку, и человека в красной маске, преследующего ее.

Позади нее был темный ночной лес, впереди - топь, и злодей в красной маске гнал ее прямо туда, на погибель. Он рассчитывал, что Софи испугается, свернет, остановится, но она упрямо бежала вперед, перепрыгивая с одной травяной кочки на другую.

Софи знала, что злодей ее настигнет. Знала она и то, что он вырвет эти воспоминания, защищая свое логово от вторжения тех, кто захочет вступиться за Софи или отомстить за нее. Готова была к страданиям - тогда она еще помнила, что с ней это происходило неоднократно, и знала, что ведет какую-то странную войну с этим, в красной маске.

Но в ее руках был крохотный серебряный утконос, казалось бы, обычное украшение, и этого было достаточно, чтобы спастись и порушить все планы негодяю…

– Тристан, - выдохнула Софи, распахнув перепуганные глаза и облизнув пересохшие губы.
– А ведь я сама спрятала мастерскую отца. Я ее закрыла в ту ночь. И этот, в красной маске, не смог ее найти. Или смог - но не смог войти. Но проблема в том, что я сама теперь не помню, где она.

Тристан не ответил; он смотрел на Софи исподлобья, а на груди его, вжавшись в него всем телом и вздрагивая от рыданий, лежала Китти, вцепившись руками в его одежду. Он, поглаживая вздрагивающую спину дочери, чуть склонился над ней и произнес тихо: