И он отчаянно заревел медовыми пахучими слезами, разинув рот, как маленький ребенок.

Ноги у Софи подкосились, и Тристан подхватил ее на руки.

– Нет-нет-нет, - шептал он ей на ушко, относя в спальню, на кровать под роскошным балдахином.
– Не дело это, хозяйке дома рыдать у порога!

– Это постель Ричарда, - слабо воспротивилась Софи, когда Тристан откинул роскошное покрывало и белоснежное, пышное, как у принцессы в сказке, пуховое одеяло и уложил Софи на белоснежные простыни.
– А я в грязном платье…

– Да к демонам Ричарда вашего, - ругнулся Тристан, стаскивая с ее озябших ступней стоптанные простые туфельки и закутывая ее ножки в одеяло. - Она ему уже не понадобится. Никогда. Вы сами где спите?

– Во флигеле, - со стыдом призналась Софи.
– Там, в саду…

– И собираетесь Ричарда в семейный склеп положить?! Я б его и зарыл, как собаку, где-нибудь возле сарая со свиньями!

– Тристан, - вдруг выдохнула Софи, ухватив его за руку.
– Тристан, мне страшно!

– Чего вы напугались?
– ласково произнес он, усаживаясь рядом с ней и поглаживая ее бледную щеку ладонью.
– Я выгнал из вашего дома все самое страшное. Теперь можно смелее ходить по коридорам. Можно всюду заглядывать. Все можно брать. Тут все ваше.

Тристан сдержался от очередной колкости в адрес Ричарда, вертящейся на его языке. Ему ужасно хотелось сказать вместо «самое страшное» - «самых прожорливых демонов», имея в виду и покойного Ричарда, но он сдержался.

– А вдруг нет?
– тревожно спросила Софи.
– Вдруг нет?! Вдруг этот Зеркальщик подглядывает за нами?! Поймите, Тристан: я так давно беззащитна… Я так давно чувствую себя беспомощной! Ричард пустил в мой дом демонов, разрешил им тут хозяйничать. Патрик сюда был вхож. Они тут вдвоем хозяйничали долго. Все трогали. Всем владели. Повсюду их следы, мерзкие следы их пальцев! Как я могу быть уверенной, что здесь мне ничего не грозит?

– Я смогу защитить вас, Софи, - произнес Тристан мягко.
– Я обязательно вас защищу. И ничего дурного с вами не сделается.

Губы Софи печально изогнулись, глаза снова наполнились слезами.

– Это ваша работа, - сказала она горько.
– Вы не можете поступить иначе. А когда вы уедете, я останусь одна… Один на один со своими страхами и с своей новой жизнью…

– Принцесса Софи, - передразнивая фарфорового пажа, произнес Тристан.
– Надо взрослеть. Вы мне показались такой бойкой, такой бесстрашной в первую нашу встречу. И вот оказывается, что вы - трусиха?

– Я просто не умею… жить, - тихо призналась Софи.
– Для себя. Можете одолжить мне капельку вашей самоуверенности, господин инквизитор? Я помню, в книге…

– Да, да, - Тристан рассмеялся.
– Там было написано про то, что я считал, что все кругом принадлежит мне… и мало кто мог доказать мне обратное.

– А вы не принадлежите никому, белый ангел, - шепнула Софи.
– Так печально…

Его рука поглаживала ее рассыпавшиеся по подушке волосы, алые глаза смотрели в тревожные, полные слез глаза Софи, и девушка сама не заметила, как ее руки обвили шею инквизитора, притянули его к себе.

Инквизитор припал к ее холодным, дрожащим губам своими, со страстью поцеловал их несколько раз, отогревая, пытаясь вдохнуть в Софи жизнь и тепло. Если б не мысль о том, что сейчас явится Густав с горячим питьем для Софи, Тристан тотчас откинул бы одеяло и нырнул к ней в постель, стащил бы с нее платье и прижался горячей кожей к ее озябшему тельцу.

– Не смотрю, не смотрю!
– пропищал паж, закрывая глаза фарфоровыми ладошками.

Но нервная дрожь девушки, ее холодные руки, которые Тристан тщетно пытался отогреть, ее холодные губы не располагали к любви. Что-то было напряженное, испуганное, больное в ее торопливых, испуганных объятьях. Софи тянула его к себе, пытаясь найти не любви, но спасения.

– Софи, - рассмеялся Тристан, касаясь ее лица, дыша одним с ней дыханием.
– Вы так напряжены, будто под кроватью у вас сидит страшный монстр. Но я могу вам поклясться - здесь нет ни единого чудовища, кроме меня. А я вас не обижу.

– Но мне кажется, есть, - серьезно ответила Софи.
– Я не могу избавиться от ощущения, что за мной подсматривают. Я как будто вижу чье-то отражение, мелькающее в стеклах окон, в зеркалах.

– Тогда, - сказал Тристан спокойно, словно раздумывая, - я обойду весь дом и перебью все подозрительные зеркала. Вероятно, вы правы - кому-то этот демон подчинялся. Почему не Зеркальщику? Тот вполне мог вам подсунуть свое.

**

– Да где этот чертов Густав с чаем?! Софи там обледенеет, пока его дождется!

Тристан заглядывал в зеркало, прежде чем в него ударить рукоятью меча, пытался рассмотреть там те лица, те подсматривающие глаза, о которых говорила Софи. Но ничего такого не замечал, и зеркала сыпались к его ногам безвредными осколками. Единственная опасность - обрезаться можно было.

Так он обошел весь второй этаж и спустился на первый, по пути расколошматив висящее на стене зеркало. Осколки полились блестящей рекой по ступеням, и снизу раздался недовольный девичий голос: