— Мне нужна твоя помощь. Тихо-тихо, не буди никого! Я пришлю тебе руну, нарисуй ее на шкафу в нашей спальне…

— Что ты задумала? — спросил Грэм севшим голосом.

Триста отыскала в выдвижном ящике лист бумаги и тяжело осела на стул, потянувшись к ручке. Дослушав ответ, отключилась и начала что-то выводить.

— Триста! — вновь позвал альфариец. Она будто не слышала его, продолжая по памяти рисовать руну портала. — Через семь минут сюда придет Эйрилла! Слышишь меня?

— Я успею, — остановившись, она подняла на него мутный взгляд. — Но мне понадобится твоя помощь, Грэм. Моих сил не хватит… Их вообще нет.

Сил был насколько мало, что она с трудом держала глаза открытыми.

— Почему ты хочешь уйти?

— Так надо, — выдохнула Триста, откладывая ручку в сторону. Опустила лицо в ладони. — Мне нельзя здесь больше оставаться. И в столицу нельзя, понимаешь?

Он не понимал. Грэм тихо подошел и повернул к себе лист. Эти знаки ему ничего не говорили. Ему пришлось переступить через себя, подавливая все протесты, чтобы произнести:

— Тогда куда ты собираешься?

Триста убрала ладони и посмотрела на него серьезно.

— В свое место силы.

Она отправила кому-то фотографию и подошла к высокому шкафу, где однажды скрылась миссис тен Лойчи вслед за Таши и Рэйнером. Триста облокачивалась о стену, сохраняя связь с реальностью, пока Грэм торопливо рисовал на дверце нужные знаки.

— С той стороны закончили, — посмотрев на вспыхнувшие знаки, сказал он. — Ты готова?

Триста, кивнув, подошла к нему. Неожиданно Грэм притянул ее к себе и, прижав руками, прошептал на ухо:

— Ты справишься.

Триста снова кивнула, сдерживая подступившие слезы. Забрав телефон из его рук, она посмотрела на друга в последний раз и шагнула внутрь темного шкафа.

Райна подхватила ее прямо на лету и, ахая, помогла забраться на кровать. Триста хлопала глазами и ртом словно рыба, выброшенная на берег.

— Тихо, тихо, — гладя ее лоб, приговаривала сестренка дрожащим голосом. — Все хорошо, Триста. Ты дома.

В этом ударе было прекрасно все: и упивающиеся долгожданной болью костяшки, и удивленные зрители, забывшие про свои дела, и треснувшая губа Троя тин Делагарди. Последний, поймав равновесие, прикоснулся кончиками пальцев к трещине в уголке рта и оскалился точь-в-точь как Рэйнер. Кончики его светлых волос развевались на ветру. Он тоже ждал этого слишком долго.

Но все не так сразу. Это началось не из-за брошенной Троем фразы или вырви-этому-гаду-глаза-взгляда, нет. Это началось гораздо раньше — в лесу, под усыпанным звездами небом, когда Рэйнер остался сидеть на земле как брошенный пес и смотрел на сверкающие пятки. Тот поцелуй был для него таким же неожиданным и вызывал не меньше противоречивых и незнакомых эмоций. А желание догнать Тристу почему-то не пропадало даже спустя полчаса бессмысленного просиживания на холодной земле.

На следующий день случилась ненужная никому проверка с отцовской просьбой, короткой и емкой: «Попробуй внести коррективы». И Рэйнер вносил, чувствуя на себе пристальный взгляд со стороны четверокурсников. Чувствуя и наслаждаясь им, а потом — разговор в коридоре. Он прятал волнение за напускным равнодушием и искал отгадку в глазах напротив, но нашел ее лишь там, в теплице. Под шумом дождя и короткой жестокой фразой.

— Что, Фолльт, так сильно чешутся руки? Не можешь найти им более достойное применение? — выплюнул Трой.

К ним уже спешила насторожившаяся миссис тен Фестум, размахивая руками и о чем-то испуганно лопоча. Одногруппники толпились, взволнованные новым зрелищем.

— Куда уж достойнее? — кинул Рэйнер в ответ. На кончиках пальцев покалывала проснувшаяся энергия.

Стоп. Не могло же все закончиться на проклятой теплице? Может, тогда, промокшему и озлобленному, ему так и казалось, но стоило увидеть на следующий день глаза Тристы, как злость испарилась сама собой. Рэйнер, Пустошь всех побери, был рад тому, что увидел в ее взгляде беспокойство — значит, она тоже думала о нем. Еще три дня они провели во взаимном упрямом молчании. А потом случилось то, что не мог предугадать никто.

Трой атаковал первым, пустив призрачные длани-щупальца Рэйнеру в грудь и вызвав редкие испуганные вскрики. Отбить их — дело плевое. Рэйнер призвал призрачный меч и начал стремительно сокращать между ними расстояние.

— Стой где стоишь, Фолльт! — прорычал Трой, оплетая его ноги. Рэйнер разорвал черные путы и бросил меч острием в живот. Делагарди отскочил в последний момент, улыбнувшись еще безумнее. — Ты просто псих.

— Мистер тин Фолльт, мистер тин Делагарди, что вы делаете?! — попыталась воззвать к их разуму бедная миссис тен Фестум, хватаясь за голову.

Разреши она тогда прогулять четверокурсникам физкультуру, как скоро Триста попала бы в больничное крыло? Рэйнер узнал об этом от Хэйса, а тот, само собой, от своей подружки умницы-Селетты. Он пришел в палату задолго до ужина и молча смотрел на спящую девушку до тех пор, пока не услышал голоса в соседнем кабинете.

Визиты к пациентам были строго ограничены, и, наверное, он бы не смог вот так взять и прийти к ней. Чтобы что? Поговорить? Слишком непредсказуема была реакция и нестабильно состояние, чтобы так рисковать. Рэйнер пытался оправдать себя этим, когда вновь тайно пробирался в палату поздней ночью. Каково же было его удивление, когда ни Тристы, ни ее олуха-соседа там не оказалось.