– Отлично! Я постараюсь не затягивать процесс. Встретимся завтра, в то же время?

Синхронно кивнув, Делла и Льюис поднялись с дивана, попрощались и вывалились в коридор, взъерошенные и растерянные.

– Ох черт! – Льюис привалился к стене, вжимая кулаки в лоб. – Пиздец. Меня как будто в мозг выебали.

– Ну… Наверное, в этом и смысл? – предположила Делла, которая ни разу не была на приеме у психомага. – Ты молодец.

Она потянула за напряженные запястья, и Льюис опустил руки. Лицо у него было растерянным и по-детски обиженным. Привстав на цыпочки, Делла поцеловала его в крепко сжатые губы. Напряженный рот тут же утратил нервически-каменную твердость. Льюис отвечал на поцелуй яростно и жадно, прижимая к себе Деллу совершенно бесстыдным образом.

– Знаешь, - запинаясь, прошептал он, когда они расцепились, чтобы восстановить дыхание. – При депрессии снижается уровень серотонина в крови. А во время секса, наоборот, увеличивается. Улавливаешь логику?

– Вполне. Поехали ко мне? – Делла уверенно запустила руки под джемпер, оглаживая горячую спину.

– Да. Черт. Нет, - Льюис закатил глаза и глухо долбанулся затылком в стену. – Домой надо. Там отец, наверное, с ума сходит. Ну и побреюсь заодно, а то как бомж, - он почесал подбородок, на котором золотилась вполне выразительная щетина.

– Хорошо. Но вечером – ко мне. И предупреди папу, что останешься на ночь.

– Конечно, - согласно пробормотал Льюис, возвращаясь к прерванному занятию. Сосредоточенно, вдумчиво и со всем возможным старанием он ласкал губы Деллы так, что у нее ноги подкашивались. – Ага. Угу.

К подготовке романтического вечера Делла подошла максимально серьезно: сварила здоровенную кастрюлю риса и поставила тушиться говядину в красном вине. После хорошего секса всегда хочется жрать: эта истина была неоднократно проверена практикой.

Взволнованная внезапной активностью, Мелочь ходила за Деллой по пятам, тревожно мрумкала и стучала по ногам мягкой лапой. Подношения в виде говяжьих обрезков кошку успокаивали, но только на время, требующееся, чтобы прожевать и проглотить мясо. А потом психическая атака продолжалась. Снующая по кухне челноком Делла спотыкалась, материлась и выпихивала Мелочь из комнаты, заклиная наглухо вход. Но кошка истошно орала и билась о невидимую преграду, как бабочка о стекло. И Делла, сломленная и деморализованная, открывала проход – и снова, матерясь, спотыкалась.

– Уйди, дура! Это огурцы! Ты не жрешь огурцы, отвали нахрен!

– Мрум, - категорично возразила Мелочь, потянулась с подоконника и шлепнула Деллу лапой. – Мрум!

– Да бери, на здоровье, чтоб ты подавилась!

Делла швырнула на подоконник кусок огурца. Кошка обнюхала его, брезгливо пошевелила усами, посмотрела укоризненно. И спихнула огурец на пол.

– Вот же сучка. Нет, сладкий перец ты точно не будешь! Отвали!

– Мрум!

– Чтоб тебе…

В дверь постучали, когда Делла сражалась за кукурузу и уже терпела поражение. С облегчением выдохнув, она отпихнула кошку ногой, отлевитировала банку на верхнюю полку и пошла открывать.

– Заходи. Как там отец?

– Счастлив, - Льюис ввалился в прихожую, красный и взъерошенный, и тут же прижал Деллу к холодной куртке. – Хотел передать тебе кусок запеканки. Ты любишь запеканку?

– Не знаю. Наверное. Я все люблю, - жизнерадостно ответила Делла, выдергивая рубашку Льюиса из-за пояса и пробираясь к горячему животу. – А вкусная запеканка?

– Обычная. Паста, фарш, томатный соус. Если хочешь, я сгоняю, привезу, - галантно предложил Льюис, симметрично запуская руки Делле под футболку.

– Не надо. У меня еды на полк авроров. Но ты, я так понимаю, не голодный.

– Ну, это смотря в каком смысле, - изобразил невинность Льюис.

– Вот. Сразу видно, что ты ветеран.

– Не понял?

– Солдатская прямота, суровая откровенность, намеки толщиной с корабельный канат…

– Вот засранка! – Льюис ухватил Деллу за задницу, прижимая к себе. Через плотную ткань джинсов она ощутила убедительный стояк. – Так… Помнится, где-то тут была спальня.

Они проследовали через прихожую и гостиную, отмечая путь сорванной и брошенной где придется одеждой. Рубашка Льюиса улетела на кресло, футболка Деллы приземлилась в углу, а трусы повисли на корешке «Алфавитного перечня ядовитых растений Северной Америки».

Кошка наблюдала за происходящим с глубочайшим удивлением, перетекающим в глубочайшее же омерзение. Улучив момент между поцелуями, Делла извернулась и показала ей язык.

В спальне Льюис огляделся и прицельно обрушил Деллу на кровать, в последний момент замедлив падение. С восторженным визгом она рухнула на матрас и тут же зашипела от боли.

– Черт. Извини. Я не подумал, - игривость Льюиса погасла, как выключенная лампочка – мгновенно и безнадежно. – Прости. Очень плохо?

– Нет, нормально, - Делла медленно перевела дыхание, ощущая, как волны боли, расходящиеся от ребер, затихают, сменяясь горячечным жаром. – Забей.