Катя с печальным видом смотрела на танцпол, где отжигали друзья, однако не видела никого, кроме одной-единственной пары. Уголок губы едва заметно подёрнулся в горькой улыбке: даже безупречная внешность не смогла пробудить в нём интерес! Ну что? Что он нашёл в этой девице? Ни гордости, ни знаний – ничего! Пустая, как пробка от шампанского. «Зато всегда неотразимая», – шепнул дьяволёнок внутри, подлив масла в огонь. – «Всегда, а не один день, как Золушка!»

Соколовская закрыла глаза, глотая обиду. Неужели, чтобы понравится парню, нужно вести себя как последняя дешёвая девка?

– Грустишь?

Голос Стаса вывел из состояния апатии, заставив изобразить жалкое подобие искренней улыбки.

– Нет, – ответила Катя, указав рукой на свободное место рядом, приглашая его сесть. – Просто немного устала.

Ерёменко опустился на диван и откинулся на мягкую спинку. Туда же последовала его рука, невзначай коснувшаяся открытой спины и плеча девушки. Взгляд устремился туда, куда несколько секунд назад смотрела Катя. Губы сжались в тонкую ниточку, а глаза приобрели хищный ястребиный прищур.

– Может, потанцуем? – отвлекаясь от брата, спросил Стас.

– Прости, – виновато улыбнулась Соколовская, покачав головой, – я не хочу. Такой пытки мои ноги точно не выдержат.

Взяв со стола свой недопитый бокал с коктейлем, она сделала приличный глоток и снова стала наблюдать за одноклассниками.

– Мы можем поехать домой, если хочешь.

– Ты собираешься оставить брата здесь? – изогнув бровь, спросила Катя, по-прежнему изучая танцпол.

Стас не находил себе места. Она игнорировала его. Открыто, не стесняясь и не задумываясь, что он заметит это. Какого чёрта она пялилась на них? Нравилось мучиться?

– Он уже достаточно взрослый. Дорогу к дому найдёт без труда.

С губ Соколовской сорвался смешок:

– Ты же обещал Вадиму Петровичу.

– Даже если Александр не отыщется к рассвету, ему будет полезно для разнообразия получить нагоняй от отца, – усмехнулся Стас. – Думаю, ты согласишься со мной.

Катя отвлеклась от своего занятия и посмотрела на парня. Тот приветливо улыбался, однако она была готова поклясться, что слова насквозь пропитались сарказмом. Он явно имел в виду что-то другое.

– Не понимаю, о чём ты.

– Мы же оба знаем, что мой брат не святой, – пояснил словно между делом Ерёменко. – Так пусть хотя бы раз ответит за свои поступки.

В его глазах появился азартный блеск. Он не сводил пристального взгляда с Кати, наблюдая за её реакцией.

– За какие?

Стас молчал. Она и впрямь не видела в нём недостатков: что бы ни сказал, что бы ни сделал, всегда останется святым Ангелом, спустившимся с райского облака на грешную землю. Внутри начал закипать гнев. Рука с силой сжала спинку дивана, но Ерёменко изо всех сил старался держать себя и свои эмоции под контролем.

– Не бери в голову. Болтаю без умолку весь вечер.

Стрельнув бровями, он быстро встал с дивана. Прямые намёки могли сыграть против, а потому стоило ретироваться, пока язык не наболтал лишнего.

– Ладно, Катюш, не грусти. Как только надумаешь ехать домой, дай знать. Отправимся вместе. – Бросив быстрый взгляд на толпу и найдя в ней Шторма, Стас добавил: – И прихватим этого кутилу с собой. От греха подальше.

Соколовская согласно кивнула и подняла бокал, сделав ещё один глоток. Взглядом она провожала Стаса до бара, пока тот не скрылся из виду, а затем вернулась к танцующей толпе. На мгновение на лице отразилась растерянность, поскольку ни Шторма, ни его спутницы там не оказалось. Катя нахмурилась, а сознание начало рисовать неприятные картины, одна хлеще другой, в которых чётко и ясно объяснялась причина отсутствия одноклассников.

– Улыбнись, мисс Зубрилка!

Глубокий баритон позволил вырваться из жуткого плена, куда её заперло собственное воображение.

– Я…

– Да что с тобой, Соколовская! – воскликнул Александр, упав рядом с ней на диван: туда, где несколько минут назад сидел брат. – Что ты такая скучная?

Стас не волновал её так, как это делал Шторм. Внутренности успели дважды сжаться в узел, а потом вернулись в своё исходное состояние. Катя, не отрываясь, смотрела на парня и не могла придумать, что ответить на его слова.