— Лисицына, прекрати, нет повода реветь. У нас с тобой все будет хорошо, поняла меня?

Целует мокрую от слез скулу, спускается к губам, и наш с ним поцелуй выходит особенно отчаянным… Столько в нем обещаний, острой боли и противоречивых эмоций. Тепла, нежности и вместе с тем надрыва. Тысячи нервных окончаний, посылая электрические импульсы, кричат мне о том, что Рома — это все, чего бы я хотела. Но это ведь жизнь, и в сказку, которую придумала для меня Ульяна, я не верю…

Не думала, что смогу полюбить так сильно. Так горячо, беззаветно. Жаль, что понять всю силу и глубину своей любви я смогу лишь тогда, когда потеряю Его, ведь прощаясь с ним на неделю, я даже не представляла, что ждет меня впереди…

*********

Маму из особняка Беркутовых водитель привозит в понедельник. Она, виновато хмурясь, обещает, что к бутылке больше не прикоснется. Объясняет вспыхнувший интерес к алкоголю нервным перенапряжением и неудачно сложившимися обстоятельствами. Некой минутной слабостью, задурманившей рассудок.

Неожиданно признается, что завидует Марине Максимовне, у которой, на ее взгляд, в отличие от нее, в жизни все сложилось. Когда я пытаюсь поинтересоваться, а что собственно «все», мама не отвечает, отмахивается от меня как от назойливой мухи и молча уходит к себе в комнату.

Мир и гармония царит дома недолго. От силы пару дней. Рома по ходу нашего телефонного разговора в очередной раз просит меня съехать к нему на квартиру, но я этого не делаю. Прячу ключи в шкатулку, прекрасно понимая, что маму ни в коем случае нельзя оставлять сейчас одну. Уж слишком велика вероятность того, что она снова сорвется и натворит глупостей. К тому же, к нам опять стали наведываться сомнительные личности из прошлого. Пока была дома, разгоняла их как могла. Иной раз просто не пускала на порог, не обращая внимания на реакцию матери, которая, к моему большому огорчению, снова начала возвращаться к себе прежней.

В четверг иду на работу. Ульяна, как всегда, со мной. Народ активно скупает товары. Наплыв клиентов такой большой, что не успеваешь ни присесть, ни чаю выпить, но зато день проходит быстро. Вот только появление директора и заведующей прямо перед закрытием настораживает.

Оказывается, им позвонила Алла. Она обнаружила в кассе недостачу и притом, весьма крупную. Пять тысяч рублей. Убило меня то, что она всячески намекала на мою невнимательность и рассеянность, что было абсолютной ложью, ведь при работе с деньгами я всегда сосредоточена вдвойне.

В общем, нас с ней ставят в известность о том, что недостачу вычтут с зарплаты. Я расстраиваюсь, потому что рассчитывала на эти деньги, но понимаю, что прощать подобное нам никто не обязан. Шевцова же закатывает жуткий скандал. Заявляет, что не собирается отвечать за ошибки той, которую приняли на работу из жалости (кирпич в мой огород). Да много чего нелестного говорит! О том, что Ульяна якобы мешает обслуживать посетителей в зале, о том, что ей приходится делать бОльшую часть работы самой и все в таком ключе.

А я? Что я… Стою, слушаю и все больше поражалась тому, насколько гнилым человеком оказалась Шевцова. Пока Татьяна Андреевна защищает меня перед директором, на языке вертится лишь один вопрос: «За что, Алла?»

Когда руководство, будучи в дурном настроении, все же покидает магазин, я задаю его ей, но ответа так и не получаю. Алла, надменно приподняв подбородок, произносит лишь одну фразу: «Не все коту масло».

Забираю свои вещи и ухожу, подталкивая вперед притихшую Ульяну, озадаченную поведением Шевцовой.

Понятно одно: работы у меня теперь, скорее всего, нет. Сейчас все пойдет по той же схеме, что и со стажерами. Инвентаризация и расчет. Расчет, если будет, что забирать, конечно, а то и в долгах можно остаться…

Порываюсь позвонить Роме, дабы излить душу, но вовремя вспоминаю, что мы накануне поссорились. Причина тривиальна. Он догадался: я осталась с матерью дома. Лгать было бессмысленно, потому что в итоге, пришлось ответить на его видеозвонок.

Злился страшно, кричал, а потом и вовсе бросил трубку. Вот так.

Пока едем в автобусе, держусь из последних сил, чтобы не разрыдаться. Ульянка смахивает одинокую слезинку с моей щеки и забирается на коленки, чтобы пожалеть свою сестру-неудачницу.

Все бы ничего, но дома нас тоже поджидает неприятный сюрприз. Наша квартира снова стала пристанищем для местной шушеры.

И вот я стою, прижавшись головой к дверному косяку и наблюдаю за тем, как эти люди распивают алкоголь. Катя, перехватив мой взгляд, спешит подойти и заверить меня, что скоро все разойдутся, и что сама она трезва, как стеклышко.