АЛЕНА

Есть такое выражение: «чувствовать себя не в своей тарелке». Так вот, именно оно как нельзя лучше описывает те внутренние ощущения, которые я испытываю в доме Беркутовых.

Гости Марины Максимовны — сплошь успешные и обеспеченные люди, и сегодня, как никогда, я ощущаю ту самую глубокую пропасть, имеющуюся между моей семьей и семьей Романа. И дело тут не только в деньгах, социальном статусе и пафосе. Мы, в принципе, будто с разных планет. Я всегда это знала и даже с Ромой не раз обсуждала. Вот только он, как обычно, не воспринимает мои слова на эту тему всерьез и переводит все в шутку. Мол я сама себе что-то выдумываю, забивая голову ерундой.

Желая сбежать от неудобных разговоров и непонятных мне диалогов, в которых обсуждается то, о чем я не имею ни малейшего понятия, ухожу на второй этаж. Так и не нашла маму, а вот Ульянку, с восторгом разглядывающую маленького Мишу, обнаруживаю в детской.

Как же здесь красиво, сказочно! Комната, обставленная дизайнером, вызывает умиление и трогает до глубины души. Марина Максимовна качает малыша и напевает ему незатейливую песенку. Я разуваюсь, ступаю по мягкому ковру и подхожу ближе.

— Какой же он маленький! Совсем кроха, — шепчу, разглядывая щекастика. — Но как же быстро они растут! Кажется, что совсем недавно Ульянка была вот такой же…

— Да, время летит, — улыбается женщина.

Миша тянет ко мне свою миниатюрную ладошку и кряхтит.

— Хочешь подержать? — Марина Максимовна, не дожидаясь моего ответа, осторожно передает мне сына.

Я тут же начинаю нервничать, но инстинкты и жизненный опыт помогают мне справиться с волнением.

— Вылитая копия Сережи в детстве, — дотрагиваясь до носика, говорит мама Романа.

Миша и впрямь очень похож на Сергея Владимировича. Рома вообще как-то заявил, что у них по мужской линии гены-доминанты. Якобы дети всегда рождаются похожими на своих отцов. И никаких исключений.

— Часто капризничает? — любуясь до невозможного хорошеньким мальчиком, интересуюсь я.

— А то!

Марина Максимовна принимается разминать ладонями спину, а я в очередной раз стою и поражаюсь тому, как прекрасно она выглядит. Укладка, макияж, легкое, шифоновое платье. По фигуре и не скажешь, что она родила ребенка чуть больше трех месяцев назад.

— Иной раз такие истерики закатывает, Ален, весь дом на уши поднимает!

Мальчуган принимается играть с яркой пуговицей моего сарафана. Улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ. Чудо чудное! Обаятельный милаха! Вырастет тот еще похититель женских сердец! Темноволосый, кареглазый.

— Ма, звала? — в комнате появляется Рома.

Резко тормозит на пороге и несколько секунд пялится на меня и Мишку. Что происходит в эту секунду в его голове, я не знаю, но выражение лица то еще.

— А мы тут Мишу развлекаем, — сообщает ему Ульяна.

Рома «отмирает» и подходит ко мне. Сначала внимательно смотрит на брата, потом на меня.

— Сынок, все хорошо? — Марина Максимовна касается его плеча.

— Да вот думаю, что нам с Лисичкой нужен свой такой, — кивает на малыша, и я от этого заявления перестаю дышать.

Клянусь, если бы не ребенок, которого я держу на руках, точно хлопнулась бы в обморок.

— Рано вам еще об этом думать, — смеется его мама.

— Вообще не рано, — спорит парень, сжимая пальцами крошечную ступню.

— Ром, — кажется, будто мой голос сел на целую октаву. — Ты что!

— А что? Только я хочу дочь, — игнорируя, продолжает смущать меня своим монологом. — Нет ну потом можно и сына…

Господи! Мои щеки, должно быть, сделались пунцовыми.

— Вы сами еще дети, — качает головой женщина.

— Да куда там! — Беркутов фыркает.

— Ален, мы оставим вас на десять минут? Справишься?

— Конечно, — все еще пребывая в шоке, отвечаю я.

— Пойдем, сынок, у Сережи как раз выдалась свободная минутка.

— Я не шучу, Лисица, мне нужна лялька, — шепчет Рома мне на ухо. — И чем быстрее, тем лучше.

— С ума сошел? — стреляю в него выразительным взглядом. — Я пока к этому не готова.

— Да кто тебя спрашивает! — хохочет он, забавляясь моей реакцией.

— У вас будет свой Миша? — радостно хлопает в ладоши Ульяна.

— И Маша, и Миша, — Рома взъерошивает волосы сестры.

— Ура!

— Рома, — слышим мы из коридора строгий голос Марины Максимовны.

— Да иду я, иду, — раздраженно цокает языком. — Опять собираются на пару промывать мне мозги. Никуда отсюда не уходи, поняла?