– Я так понимаю, тебя интересуют научные учреждения, находящиеся под патронатом политических деятелей, причастных к выборной гонке? – спросила она. – О-кей, я постараюсь тебе помочь.

Марджи улыбнулась.

– Спасибо за понимание, – сказала она. – И за то, что не считаешь меня перегревшейся на солнце.

– Потому, что я тебя хорошо знаю. И зря ты говорить не будешь.

Марджи прикусила язык, чтобы не спросить "А что же ты раньше об этом забывала?". Не стоит. Зачем все время напоминать Линде об этом? Бывает так, что "завиноваченным" человеком легко управлять, но к ее подруге это не относится – давление на чувство вины Линду только раздражает. Да и к тому же, Марджи не любила всякого рода манипуляции. Роль "кукловода" ей никогда не нравилась. Тем более в общении с близкими и друзьями. Прямодушный характер молодой женщины активно сопротивлялся хитростям и уловкам. Марджи не терпела, когда пытались хитрить и манипулировать ею, и сама старалась этого не делать.

***

Виннер не узнавала себя в этот год. Обычно решительная женщина, идущая к поставленной цели, не видя препятствий, она испытывала непривычное чувство нерешительности, думая о том, что ей предстоит объяснение с родителями о внезапно появившейся дочери. С мамой легче: она знала о беременности и даже сама устроила дочь в родильный дом, где умели хранить секреты состоятельных пациенток. И она, скорее всего, только обрадуется, узнав, что внучка оказалась жива. А вот с отцом сложнее. Его реакцию предсказать трудно...

Да и потом, Линда банально боялась. Она никогда не была суеверной, но теперь боялась. И честно призналась себе в этом: обретение дочери было таким неожиданным и фантастичным, и при таких обстоятельствах, что Линда не хотела сглазить эти изменения в своей жизни и опасалась нарушить едва зарождающийся контакт с девочкой.

"Тогда я приложила все усилия, чтобы папа не узнал о том, что у меня было на лыжном курорте потому, что это погубило бы Джозефа, а я не хотела, чтобы пострадали он и его семья. Ведь все произошло в основном по моей инициативе, – Виннер умела быть честной перед собой, – и я уже тогда понимала, ЧТО для него работа в ВИРИ. А узнай обо всем папа, Джозефа даже уборщиком не оставили бы и вообще никуда потом не взяли бы. И кто знает, как отец отреагирует сейчас. Тем более перед выборами, когда они так напряженно работают в предвыборном штабе, нервы на пределе, да и внезапное появление взрослой внучки будет некстати..."

Уже в конце зимы, пару раз пообщавшись с дочерью по видеофону (Лиза проводила зимние каникулы на горнолыжном курорте в Новой Зеландии, однако говорила невеселым тоном и пару раз дала понять, что предпочитает общество близких людей самым лучшим курортам; Виннер поняла намек и предложила дочери провести у нее лето), Линда набралась решимости и поговорила с матерью о случившемся.

Она была благодарна жене Кригара за то, что та заботилась о ее дочери и полюбила ее, как родную, и поначалу не хотела чернить ее память. Но еще раз хорошо всё обдумав, пришла к выводу, что если уж решилась на откровенность, то надо идти до конца. Тем более что подобная правда имеет неприятное свойство рано или поздно всплывать.

– Да, как же много я не знала о Кимберли, – покачала головой мать Линды, когда та закончила рассказ. – Никогда бы не подумала, что Лиза не её дочь! Я же видела, как она с ней носилась, чуть ли не пылинки с неё сдувала. – Дэррил помолчала, а потом неожиданно для дочери хихикнула. – А знаешь, – ответила она на недоуменный взгляд Линды, – Ким крупно повезло, что девочка пошла в отца. Иначе ей сложно было бы объяснить доктору биологических наук, как у светловолосых родителей может быть темненький ребенок.

– А самое смешное, – тоже развеселившись, подхватила Виннер, – сколько бы тестов ДНК Джозеф ни делал, они бы неизменно показывали, что Лиза его дочь.

Отсмеявшись, Дэррил снова покачала головой:

– До сих пор в голове не укладывается, что Лиза – наша внучка, в ней же ни капли от Виннеров...

– У неё глаза папины, – тихо, словно сама себе, заметила Линда. – И упрямство Виннеровское.

Дэррил бросила на неё любопытный взгляд, уж не умиление ли она услышала в устах своей суровой и даже где-то жесткой дочери? Но ничего не сказала, только сделала в памяти пометку при случае внимательней присмотреться к внучке.

Импульсивная миссис Виннер тут же изъявила желание немедленно встретиться с Лизой и ввести ее в семью. Но Линда, унаследовав от отца практичный ум и холодный рассудок, убедила мать не торопиться пока с этим.

– Мы только-только начали находить контакт с Лизой, – объяснила она, – тут поспешность может только повредить. Пойми меня правильно и представь себе состояние Лизы: она только недавно узнала о том, что ее мать – не Кимберли, а совсем другая, мало знакомая женщина, сотрудница отца... В 16-17 лет труднее перестроиться, чем в более раннем возрасте. А появление дедушки и бабушки, да еще таких известных, может причинить ей новое потрясение. Не надо спешить, мама, пусть она сперва ко мне привыкнет.

Дэррил вынуждена была признать правоту дочери.

– Да, бедная девочка, сколько на нее свалилось, – она заправила за ухо волнистую медно-рыжую прядь роскошных волос. – Конечно, будь по-твоему: я готова подождать...

– Тем более что сначала нам надо подготовить плацдарм, – понизила голос Виннер, хотя на террасе маминого любимого итальянского кафе кроме них никого не было, – и подумать, как преподнести эту новость папе. Конечно, он высоко ценит Кригара, как верного и перспективного помощника, но если узнает ТАКОЕ, то может просто уничтожить его. И мне понадобится твоя помощь, чтобы смягчить ситуацию.