Я сняла передник, поправила платье и распустила волосы. Нечего бояться! Солнце ударило в лицо, и серебряные пуговицы вспыхнули, а бархат стал светлым и переливчатым. Я спустилась по лестнице и отправилась в дальнюю часть двора, где всё ещё разминались мужчины.

Удивительно, как за одну ночь переменилась погода! В горы пришла настоящая весна, и тонкие ручейки уже проложили дорожки меж камней. Я увидела Ульфа, который стоял со своим соперником ближе младшего брата, и поняла, что его должна буду пригласить первым. Обнажённый по пояс, он выглядел ещё более мощным, и широченные плечи лоснились от пота: солнце припекало. С минуту я наблюдала, как они сражаются, сдерживая удивленное восхищение каждым отточенным движением и прыжком, потом, собрав волю в кулак, направилась к мужчине. Колени ощутимо дрожали, но бояться при свете дня и правда было глупо.

Он обещал не торопить меня. Он не был чудовищем. Я могла привыкнуть к нему, и наверняка мы подружимся со временем, но будет ли этого достаточно для создания крепкой семьи?

Мужчина обернулся, когда я была в нескольких шагах, и его противник с улыбкой отступил.

— Доброе утро, Нуала, — сказал Ульф. — Эк даар, как у нас говорят. Светлого начала.

— Доброе утро, — отозвалась я, подходя ещё на шаг ближе. — Эк даар. Правильно? — он кивнул, и я приблизилась на расстояние вытянутой руки. — Завтрак готов.

Я не знала, что ещё сказать, но понимала: нужно показать себя супругой, а не просто девушкой, которая нарезала салат… Я поглубже вдохнула, поднялась на носках — и потянулась поцеловать мужчину. Ульф, словно только этого и ждал, склонился и подставил колючую щеку. Он был серьезён и спокоен, и я не могла понять, правильно ли поступила, и понравилось ли ему это невинное прикосновение.

— Я позову Йана.

— Иди, — кивнул Ульф и направился к колодцу вслед за остальными воинами.

Я подошла к младшему, который уже отложил меч, и теперь что-то обсуждал с другим волком.

— Йан, доброе утро!

— Эк даар, Нуала, — повернулся ко мне мужчина.

— Простите, что прерываю вас, но завтрак готов, и ждёт на столе.

— Замечательно, — улыбнулся он. — Сейчас придём.

Я повернулась было уйти, но он поймал меня за руку.

— А мне поцелуя не полагается?

Как я могла забыть!

— Конечно.

Однако Йан не дал чмокнуть себя в щёку. Он шутливо потерся носом о мой нос.

— У медведей это называется «шалут» — прикосновение нежности.

Я широко улыбнулась в ответ и поспешила отойти, чтобы не мешать им мыться. Хотелось обнять Йана, ощутить его тепло и силу, однако больше в этот день мы друг друга не касались. После завтрака мужья повели меня к дальним загонам подбирать лошадь, и я уже не так нервничала, успевая замечать самые интересные подробности замка и окрестностей.

Крепость волков была воистину неприступна, но, в отличие от замка в Мэрре, городе, где я жила с дедом, Драгнур не выглядел мрачно и бесформенно. Помимо безопасности в нём была красота, и он прочно сросся с ландшафтом, пустив в лоно горы мощные корни. Я всё пыталась представить, как красиво становится вокруг, когда всё зеленеет, и предвкушала весеннее и летнее любование природой с высокой башни. А уж как здорово здесь будет гулять! Никаких тебе сплетниц, или дерзких воинов, охочих до приставаний, и той тревоги, что всегда жила во мне с момента гибели дедушки. На Зальмите я чувствовала себя защищённой. Мне нравилось, как течёт здесь время, и определённо нравились зальмы. Ни единого недоверчивого взгляда не было брошено в мою сторону, ни один волк не был холоден или груб. Я старалась с каждым поздороваться, и напрягала память, запоминая имена, порой длинные и труднопроизносимые.

— Мы с Ульфом подобрали нескольких лошадей, чтобы ты могла выбрать, — сказал Йан.

— Мнения разделились, — сказал Ульф. — Йан предлагал одного, я другого. Поэтому ты примешь решение самостоятельно.

— Хорошо.

В загоне было всего пять лошадей: бурая, вороная, светло-серая, и две гнедых. Я с минуту рассматривала их, а потом спросила:

— Можно мне зайти внутрь?

На Вороне, опасаясь реакции супруга, я никогда свои способности не пробовала. Конь тянулся ко мне сам, и наверняка потому, что от всех летов исходила светлая магия. Даже от тех, кого прокляли тьмой — родовые силы не сотрёшь.

Настала пора проявить себя. Должна же супруга вожаков уметь что-то особенное! Ульф открыл для меня ворота, и я медленно пошла к лошадям. Я не могла их напугать, и знала прекрасно, что не ошибусь с выбором. Зверословом нельзя было стать, ими рождались.

— Ко мне, — сказала я на родном языке, которым не пользовалась уже много лет, и кони встрепенулись.

Первым подбежал бурый, за ним следом светло-серый. Два гнедых красавца принялись обнюхивать мою руку, и только вороная кобыла с крошечной звездой на лбу внимательно наблюдала издалека.

— Шеба-шеба, — улыбнулась я, погладив каждого по очереди. Потом посмотрела на вороную и сказала спокойно и тихо: — Иди сюда, умный зверь. Иди скорее, я дам тебе летнего тепла и света.

Лошадь послушалась, подошла и ткнулась губами мне прямо в лицо. Я протянула руку и кончиками пальцев коснулась её лба:

— Шеба, — прошептала я. — Ты можешь доверять мне. Тебе не нужно бояться. Вниз, милая. Ложись…

Вороная медленно подогнула копыта, опускаясь на прогретую солнцем сухую землю, а затем легла на спину, позволив мне сесть на неё, словно на лавку, и почесать широкую сильную грудь и живот.