Я кивнул, чмокнул её в губы и пошёл к себе.

Ночью я почувствовал, как она ко мне прилезла, залезла под одеяло, обняла меня, поцеловала в лоб. Я обнял её, пожмякал за что-то, не поняв даже за что, сгрёб в охапку и уснул заново.

На утро я проснулся один с тревогой в груди.

Вещей нет, её кроссовки в коридоре не стоят. Кот у меня в ногах, даже не шевелится.

— Ань? — позвал я её.

Тишина в ответ.

Ушла? Оставила меня, чтобы увести подальше от врага?

Я побрёл на кухню и увидел краем глаза движение в комнате. Аня сидела за моим компом, играла в стрелялку в наушниках. Она окинула меня взглядом и покраснела:

— А чего это ты в одних трусах разгуливаешь?

— Как будто ты там что-то не видела, — хохотнул я и почесал спину, успокоившись и отправляясь в туалет.

Одевшись и почистив зубы я, наконец, заглянул на кухню и обомлел. Рисунок был на весь пол, весь в завитушках, в дугах, точечках, рюшечках. Красивый, я бы сказал. Но вызывал он другие эмоции — это был орущий гнев. Если бы мне сказали изобразить гнев, я бы показал бесформенное это, полностью состоящее из гнева.

Аня в два прыжка оказалась рядом со мной, потянула меня назад из кухни, обнимая со спины.

— Нельзя туда!

— А как же мы кушать будем.

— Пошли сходим куда-нибудь. Что твой желудок сегодня хочет?

— Картофельные дольки с куриным филе в сливочном соусе с сухим укропом, — мечтательски заявил я.

Аня стояла и облизывалась, глядя мне в глаза.

— Почему ты придумываешь такие вкусности? Я с тобой жопу раскормлю. Тебе разве нужна толстая жена?

Она засуетилась, обняла меня.

— Нет, я передумала. Корми меня!

— Пойдём в Коптильню опять, там такое готовят, — сообщил ей я, копаясь у себя в полке и собираясь.

Выйдя в коридор, я обнаружил входную дверь открытой. Аня стояла не шевелясь с призванной глефой в руках.

— Макс, назад, — скомандовала она, но я шагал вперёд.

— Доверься мне, — попросил я и она лишь похлопала глазами.

Я стал рядом.

«Я готов», — раздался бас с хрипотцой из недр моего сознания.

На пороге стоял мужчина: лысый, круглолицый, с блеклыми бровями и тёмными глазами, как у Ани. У него была густая рыжая аккуратно постриженная бородка с усами. Он был моего роста, чуть шире в плечах, со статной осанкой. В майке с джинсами и в кроссовках — совершенно неприметный, так на контрасте с тем же Игорем.

— Аня, я пришёл один. Я понял свою ошибку.

Голос приятный, бархатный баритон.

— Не называй меня Аней, не заслужил, — буркнула она. — Я прошу тебя только об одном: оставь меня в покое.

— Я оставил тебя в покое на двадцать с половиной лет. Всё ждал, когда ты наиграешься. У всех случается то, что случилось с тобой — кризис предельного мастерства. Думаешь я не испытывал похожего, Аннабель?

Его голос был добр, его хотелось пригласить к столу и угостить чаем. От этого контраста я чувствовал себя неловко. Но если Аня сказала, что этот человек крайне опасен, значит так оно и есть — сомневаться в её словах я не был обучен.

— Мне всё равно, что ты там испытывал, — буркнула она. — Ты мне соврал, — она высекла пальцами искру.

— О, ты про это? Да, моя вина. Я не мог найти в себе силы признаться, что ложь, которая нужна была, чтобы уберечь тебя от принца Альвийского зашла так далеко и прожила ещё три сотни лет после. Но как я мог разбить твои представления об идеале? — он развёл пустыми раками.

Он пришёл безоружным.

Я ничего не понимал. Когда я ничего не понимаю, я обычно ничего и не делаю.

«Будь готов», — раздалось в голове.

Быть готовым к чему? Они просто разговаривают. Как нормальный отец, который хочет наладить отношения с нормальной дочерью.

— А как же Кассандра?

— Она действовала сама, своими методами. Мы все за тебя переживаем, хотим вернуть тебя домой. Дочь моя, я всегда был рядом, приглядывал за тобой. Молодой человек, хотелось бы и Вам открыть глаза, — обратился он ко мне. Я глянул на Аню, та лишь кивнула, хитро улыбаясь. — Не стоит верить в ту сказку, которую Вам насочиняла моя дочь.

— Про Олдвинд и мир во всём мире? — переспросил я.

— О нет, это не сказка, мы действительно оттуда. Я про Вашу с ней счастливую жизнь и любовь до гроба. Моя Аннабель всегда была девушкой целеустремлённой. Нужно сделать мир во всём мире — сделает. Нужно уничтожить народ на юге Праха — уничтожит и не поморщится. Нужно кого-то в себя влюбить — обязательно это сделает.

Я помотал головой. Как-то очень уж складно получалось. Аня молчала, хотя уже и не улыбалась.

— Сами посудите, два года тут, три года там. На сколько её хватит с Вами? На два, на три года? А дальше что? Без планов, без жизни, молодость упущена, возможностей нет, жизнь разрушена, приводы в полицию, на контроле и в списках, невыездной и, потенциально, безработный.