– Тэлута… – угрожающе понизил голос Ульрих, блеснув янтарем, но на волчицу это не произвело никакого впечатления.

– Значит, так, – залив травы водой, она ткнула в чаши пальцем, – этот настой дашь ей утром, а этот – как придёт в себя.

– Он не навредит? – ликант перевёл обеспокоенный взгляд с Тэлуты на Оливию.

– Нет. – Старушка махнула рукой и шёпотом добавила: – Но если нужно избавиться от волчонка, есть у меня одна травка…

– Даже думать о таком не смей! – рявкнул он, нависая над ней.

– Чего опять вздыбился-то? – пожала она плечами, перемешивая настой. – Ко мне за разным приходят.

– Я, кажется, конкретно сказал, что от тебя требуется…

От его грозного рычания Оливия вынырнула из блаженного забытья, в которое успела погрузиться под монотонное мурлыканье Тэлуты.

Но теперь, когда покой был нарушен, реальность обрушилась на девушку какофонией звуков и запахов, а вместе с ними пришли жар, недомогание и слабость. В горле засвербело, и она зашлась в кашле, от чего окончательно проснулась.

Приподнявшись на кровати, Оливия уставилась затуманенным взглядом на присутствовавших в комнате ликантов.

– О, очнулась! – Тэлута, подхватив кружку, подсела ближе. – Пей скорей, а то ведь так не доносишь.

– Что это? – бесцветным голосом произнесла девушка, отворачиваясь от лекарства. От терпких ароматов можжевельника и шалфея, перемешавшихся с запахом оборотней, мутило, и она затаила дыхание.

– Пей, охотница, – сердито пробурчала волчица, схватив ту за подбородок и развернув к себе. – Если залью силой – не досчитаешься зубов.

– Тэлута, я сам, – Ульрих бесшумно опустился на кровать, забрал кружку и нежно провёл по руке Оливии, привлекая внимание. – Лив, у тебя жар, нужно принять настой.

Голова шла кругом. Она всё ещё чувствовала, что балансирует на границе сна и реальности, не понимая, что происходит, но знакомый голос спасительной нитью вёл за собой, даря умиротворение и спокойствие.

Первые несколько глотков грозили подняться по пищеводу обратной волной. Тошнотворная горечь сменялась приторной сладостью, оставляя мерзкое послевкусие, однако Оливия заставила себя выпить всё до капли.

– Молодец, скоро станет легче. – Ульрих помог ей удобнее устроиться на подушке, подоткнул одеяло.

Еле ворочая языком, Оливия пыталась ответить ему, но его лицо вдруг подёрнулось пеленой, а потом и вовсе растворилось во тьме.

Свет уличного фонаря слабо освещал комнату, позволяя силуэтам деревьев когтистыми лапами ползать по стене. Оливия со стоном потянулась, потирая заспанное лицо. Она определённо чувствовала себя лучше, но слабость и ломота в теле так и не отступили.

Ульрих вскинул голову и отложил книгу в сторону. Лицо Оливии было в тени, но это не мешало волчьему зрению разглядеть сменяющие друг друга эмоции: боль, страх, растерянность.

– Где я? – Голос тихим шелестом проскользил по комнате, выдавая напряжение.

– В моей спальне.

– Ясно.

– Ясно? – поперхнулся он, вскидывая бровь. – И это всё? Не будешь кричать и бросаться в меня вещами?

– С удовольствием это сделаю, как только дохлый ёж перестанет давить на моё горло, – прохрипела она, свесив ноги с кровати.

– Тебе пока не стоит вставать. – Ульрих осторожно приблизился и протянул ей стакан воды, но Оливия отмахнулась, не сводя с него напряжённого взгляда.

– Что, и утку для меня приготовил? Наверное, и подержать готов? – нервные нотки вырвались на свободу, и Ульрих ощутил облегчение. Если она снова злится на него – болезнь отступает.

– Нет, но до уборной доведу.

– Не утруждайся, у тебя наверняка есть куча важных дел. Например, составить список следующих жертв. Советую спалить город, ну чтоб наверняка.

– Лив, прошу, тебе сейчас нельзя волноваться.

– Думаешь? А я планировала взять пистолет и методично перестрелять каждого ликанта, который появится под окнами. По мне, так хорошо расслабляет, знаешь…

– Лив!

– Ну что ты хочешь от меня? – Оливия вскочила с кровати и шагнула в сторону Ульриха.

Ноги предательски задрожали, и она, чуть пошатнувшись, ухватилась за изножье кровати.

– Сядь, пожалуйста, – мягко произнес он, возвращая её в постель. – Мы ещё вернёмся к нашим отношениям…