Оливию и Ульриха разделили на поле, расставив по разным базам, и Лив, невольно чувствуя вину и видя, как напряжён друг, никак не могла сосредоточиться на иннинге.

Словно в насмешку подул ветер, забросив непослушные пряди на лицо, и она попыталась стряхнуть их за спину, когда кто-то вскрикнул:

– Лови!

Оливия вскинула голову. Мяч летел в её сторону. Она бросилась вперёд, стараясь не упустить его из виду, но не заметила филдера [3] своей команды, который бежал прямо на неё.

– Свали отсюда! – рявкнул он, оттолкнув Оливию так, что она рухнула на землю. – Чего ворон считаешь?

Она замешкалась, пытаясь подняться, пока курсант подхватил мяч, упавший в паре ярдов от них, но тут же отшвырнул его и смачно выругался, потому что бэттер соперников уже успел добежать к дому.

– Смотри, что ты натворила! – Парень с недовольством уставился на Оливию. – Из-за тебя мы потеряли очко!

– Прости, волосы закрыли обзор, – пробормотала та, чувствуя, как горит лицо от стыда.

– Так собери их, малявка! – рявкнул охотник. – Чёрт, кто вообще пустил девчонку на поле? От неё же никакого толку!

Это стало последней каплей. Всхлипнув, Оливия бросилась прочь. Она не слышала того, что кричали ей вслед Ульрих и товарищи по команде. Ей хотелось лишь одного – добежать до казарм, скрыться ото всех и дать волю чувствам.

Оливия задвинула тугую щеколду на двери общей душевой. Сейчас, конечно, вряд ли кто-то мог сюда войти, но так она была уверена, что ей точно не помешают. Ножницы, незаметно захваченные со стола дежурного, оттягивали карман, но она всё не решалась достать их.

Осмотрев себя в зеркале, Оливия скривилась. Провела пальцем от крыла носа до щеки – чёртовы веснушки снова стали ярче от жаркого солнца, а значит, скоро опять начнутся ненавистные подколы от Локея.

«Бейсбол – мужская игра, Бейли».

«Кто вообще пустил девчонку на поле?»

Глаза защипало. Гадкие слова эхом звучали в ушах, и Оливия невольно зашипела и закрыла лицо руками. Обида кипела в груди, разъедая рёбра.

Лезвия сверкнули в свете люминесцентных ламп, когда она на мгновение задержала ножницы у шеи.

К ногам упал один локон, за ним тут же последовал другой. Оливия с остервенением кромсала волосы, чувствуя, что с каждым движением становится легче дышать. От былой длины почти ничего не осталось, и она рассматривала рваные пряди, торчащие из-за ушей с небывалым чувством удовлетворения. Нагнувшись к раковине, она пустила воду. Футболка и шорты тотчас оказались забрызганы, но ей было всё равно. Прохладная струя щекотала макушку, стекала потоками на лицо, смывая налипшие волоски, а затем проворно убегала в слив, забирая с собой частичку прежней Бейли.

– Завтрак готов. – Молодая волчица застыла на пороге гостиной с подносом в руках.

– Оставь на столе, я сам отнесу, – не глядя на девушку, ответил Ульрих и махнул рукой.

Он до самого утра просидел в гостиной, погружённый в свои мысли, и очнулся, только когда на кухне забренчала посуда. Камин давно погас, за окнами забрезжил рассвет, подёрнутый белёсой дымкой тумана.

Ульрих прислушался к постепенно оживающему особняку. Новый день наступил незаметно, напоминая о том, что дела не ждут, а так хотелось выкроить ещё пару свободных минут в тишине. От свежезаваренного чая поднимался ароматный дымок, пробуждающий аппетит, но Ульрих решил сперва подняться к Оливии, чтобы накормить её завтраком, проследить за тем, что она принимает настои Тэлуты и, возможно, попытаться поговорить ещё раз.

Подхватив еду, он направился к лестнице, когда входная дверь громко хлопнула.

– Альфа, он снова бушует, – запыхавшийся ликант влетел в комнату, едва не снеся вожака. – Цепь сорвал, кажется, требует тебя.

– Могу я хоть минуту побыть в одиночестве, не решая какие-нибудь проблемы? – гаркнул тот и опустил поднос обратно на столик. – Вы что, его сами усмирить не можете?

– Но он уже месяц взаперти…

– И что? Устал?

– Дело не в нём – ты задерживаешься с вердиктом, стая волнуется.

– Чёрт бы вас побрал. Идём.

Ульрих недовольно и шумно выдохнул, но проследовал за ликантом к двери. Эту проблему давно следовало решить, а теперь из-за Оливии он совсем забыл про заключённого.

– Майла, – крикнул Альфа, и на пороге гостиной тут же появилась кухарка. – Будь добра, отнеси завтрак в мою спальню.

Та коротко кивнула, и Ульрих двинулся к выходу из дома, но столкнулся взглядом с волчицей, спустившейся по лестнице и теперь замершей на нижней ступени.

– Доброе утро, Кэтрин. – Его губы тронула вежливая улыбка, но та демонстративно отвернулась, гордо вздёрнув подбородок.