– Ну да, - скептически заметил король. – То, что произошло в библиотеке – детские шалости, а, Януш?

– Нестор…

– Я тебе вот что скажу, - посерьёзнел король. – Никому ни слова про его… особенности. Никому. Надеюсь, ты хорошо понимаешь, что делаешь, потому что я могу полагаться только на тебя.

– Ты меня знаешь, - устало улыбнулся Януш. – Всё будет хорошо.

– Паршиво выглядишь, - проницательно заметил Ликонт, и Велегор сел на кровати, напряжённо вглядываясь в отделявшую его от собеседников стену. – Уж не болен ли ты, дорогой друг?

– Я устал с дороги, - ловко ушёл от ответа лекарь. – Договорим завтра?

– Непременно, - тотчас поднялся с кресла Нестор. – Отдыхайте! Вас позовут к обеду. Ох, Януш, старый ты бродяга! Ты даже не представляешь, как я рад, что ты!.. Ты…

Судя по сдавленному звуку, король вновь стиснул лекаря в медвежьих объятиях, для верности выражаемых чувств похлопав того по спине единственной рукой.

– Я тоже безумно рад видеть тебя, Нестор, - услышал Велегор тихий голос отца.

Мужчина раздражённо мерил шагами комнату, заложив руки за спину. Его жена стояла спиной к окну, нервно поправляя драгоценный браслет на запястье. Украшение сидело идеально, но Флорика едва сдерживалась, чтобы не сорвать его вовсе.

– Я просто хочу, чтобы ты проводила больше времени с детьми, - в очередной раз отчеканил муж, останавливаясь у камина. – Они вытворяют, что хотят, и ты им в этом потворствуешь! Ты для них самый яркий пример того, как поступать неправильно!

Флорика вспыхнула.

– Да ну? А ты тогда – само воплощение родительского идеала?! Они мальчики, Орест, они берут пример с отца, а не с матери! И кого же они видят? Угрюмого, недовольного, разочарованного в жизни нытика, который утопил себя в бесконечной жалости к несбывшимся надеждам! Что смотришь, милый? Разве я не права? Разве не об этом ты жалеешь – о своём проклятом троне, от которого отрёкся по собственной дурости? А ведь я говорила тебе: не надо! Говорила: одумайся! Но нет, ответственность за королевство – это не твоё, верно? Ты хотел быть вечным принцем – уважение, почёт, и полная свобода действий! И вот спустя несколько лет ты понял, что мог иметь куда больше, чем жена-простолюдинка, которая из кожи вон лезет, чтобы муж оставался доволен, и двое замечательных детей, которых она тебе родила! Неблагодарная ты сволочь, принц обнищавший!

Флорика всё-таки сорвала злополучный браслет, швырнула ему под ноги, отворачиваясь к окну. Разрыдалась, размазывая по щекам румяна и тушь сжатыми кулаками.

Орест молча смотрел, как сотрясаются её оголённые плечи, с которых упала тёплая шаль, и как вздрагивают в такт рыданиям жемчужные булавки в тёмных волосах. Злость на жену не проходила, но вместе со злостью пришло и раскаяние. Флорика была права, и оба прекрасно это понимали. Вот только легче от этого не становилось.

За время их брака многое изменилось. Флорика интуитивно старалась стать лучше, достойной своего высокорожденного супруга. Она сама захотела брать уроки у галагатских учителей и ораторов – Орест тогда ещё посмеивался над внезапной блажью молодой жены – и подобное образование мало-помалу сделало своё дело. Безграмотной, косноязычной воровки больше не было. Супруга будто расцветала с каждым годом, несмотря на заботы о детях и повседневные обязанности, становилась более привлекательной и ухоженной, и эти перемены наравне с гибким умом превратили её в настоящую красавицу.

Орест тоже изменился. Поскольку первые несколько лет они прожили за городом, в особняке неподалёку от маленькой деревушки, он позволил себе отпустить бороду и волосы, превратившись в настоящего валлийского землевладельца из глубинки, дикого и полуобразованного. С бородой он перестал походить на самого себя, и ему это на первых порах даже нравилось – не каждый смог бы узнать в нём юного принца Ореста. Нужда в витиеватом дворцовом общении также отпала, равно как и необходимость постоянно быть настороже, в полной готовности отражать чью-то словесную атаку. Чтение или же шахматы по вечерам с Флорикой, которая никогда не была в них сильна – вот и все тренировки для когда-то хваткого ума.

Постепенно радость от рождения сыновей утихла, уступив серым будням, и однажды, когда детям исполнилось по пять лет, Флорика заявила, что желает вернуться в Галагат. Феодору требовалась помощь, и она хотела вновь приобщиться к делам.

Орест протестовал недолго: шурин пригласил их семейство в столицу, и бывший король, заскучавший в своём поместье, согласился. Перемена действительно пошла на пользу: сыновья увидели, что такое город, сам Орест тоже был рад пройтись по улицам столицы – и плевать, что ради подобных прогулок ему приходилось надевать маску или глухой капюшон, чтобы никто не узнал в бородатом господине августейшего принца. Флорика так и вовсе расцвела: выполняя ночью поручения Большого Питона, она не забывала посвящать дневные часы себе и детям, с упоением погружаясь в развлечения большого города. Оресту тоже нашлась работа: знаток нескольких иностранных языков, он согласился на просьбу шурина перевести деловые бумаги и допросить пойманного в городе Большого Питона чужеземца. Колесо преступной жизни так незаметно взяло их семейство в оборот, что Орест и сам не понял, как втянулся в незаконные дела. Он быстро нашёл виноватую – любимая жена всегда находилась рядом. Ведь это её брат руководил ночной жизнью Галагата, её кровь пропиталась воровством и грабежами! Про то, что в вотчине Феодора процветали также убийства и похищения, Орест старался вовсе не думать.

Флорика среагировала на подобные обвинения неожиданно резко, заявив, что потребуются долгие годы разбирательств для того, чтобы выяснить, чья кровь дурнее. Её, чьи грехи исчислялись исключительно личностными преступлениями, или его, которая несла в себе бремя государственных переворотов, массовых убийств, развязываемых войн и тысяч бесчеловечных приказов целой династии монархов.

Орест, помнится, тогда ещё поразился бойкому ответу жены, и в тот же день понял, что утратил безоговорочное верховенство в их семье. Если раньше Флорика взирала на него с восторгом, то сейчас она вела с ним разговоры на равных, не делая скидок на прошлые титулы и былые заслуги. И глубоко внутри он понимал, что заслужил подобное обращение. От этого становилось ещё гаже: винить в результате оказалось некого.

С тех пор их семейство так и металось между загородным поместьем и Галагатом, и Орест не видел способа как-то разомкнуть этот проклятый круг. Недовольный собой и своей жизнью, он улыбался всё реже, и только при взгляде на своих сыновей.

– Чего тебе не хватает? – шмыгая носом, спросила Флорика, по-прежнему стоя к нему спиной. – Ведь хорошо же всё! У тебя замечательные дети, свой дом, прислуга, деньги, уважение…

– В воровских кругах, - буркнул Орест.

– У многих ничего этого вообще нет! – отрезала Флорика, поворачиваясь к нему. – И самое главное, Орест: у тебя всё ещё есть жена, которая тебя терпит! Прости, если ошибаюсь, но мне кажется, я не худшая супруга из тех, которые могли бы тебе достаться!