Преподаватель, как всегда, при полном параде. Идеально выглаженные стрелочки на брюках, фирменная рубашка от известного бренда. Шлейф элитного парфюма.

— Нормально, — выдавливаю через силу.

Ненавистное мне слово употребляю теперь чаще, чем кто-либо.

— А по виду не скажешь…

Конечно не скажешь. Мне плохо. Очень-очень плохо.

— Меня тревожит твое состояние, Дарина, — хмурит брови и внимательно всматривается в мое лицо.

— Все в порядке.

— Удалось пересдать философию? — интересуется, поправляя запонки.

— Да, как раз от Нижельского иду.

— Пять?

— Пять, — достаю из рюкзака карточку на проход.

— Молодец. Ты, кстати, не стесняйся, если вдруг понадобится помощь, — похлопывает меня по плечу и подмигивает. — Обещаю замолвить словечко.

— Спасибо, Денис Андреевич, но я привыкла решать свои проблемы самостоятельно.

— И это похвально, — одобрительно кивает.

— Извините, я спешу…

— Как себя чувствует Мария Сергеевна? — понижает голос до полушепота. Озирается по сторонам, словно боится, что его кто-нибудь услышит.

— Так сами бы навестили, да узнали, — заявляю я прямо.

— Как раз собирался, да все работа-работа, — шутливо отвечает на мой манер.

— Ммм…

Грустная улыбка трогает мои губы.

Лжец…

— Десять праздничных дней — чем не повод проведать дорогого человека? — все-таки срывается с языка.

— Я был в отъезде. Ты не спеши осуждать меня, — раздраженно стискивает челюсти.

— Что вы, я и не собиралась, это ваше личное дело. Мне просто показалось, что Мария Сергеевна очень ждала того момента, когда ее навестит кто-нибудь из близких.

— Не думаю, — хмыкает он.

— Поверьте, это так…

Ее и без того стабильно плохое настроение ухудшилось до критичной отметки. Женщина целыми днями находится у себя в комнате и никуда не выбирается.

— Между нами довольные сложные взаимоотношения, — зачем-то оправдывается передо мной он, — однако делать неверные выводы по этому поводу не стоит.

— Кто я такая, чтобы делать выводы. Когда закончится ремонт в квартире Марии Сергеевны? — прищуриваюсь.

— Ремонт в самом разгаре, — чеканит он сухо.

— Понятно.

— Кстати… — поправляет на мне шарф, и я несколько теряюсь от этого его жеста. — Хотел у тебя узнать, летом ты тоже в стардоме работаешь?

— Я работаю в геронтологическом центре круглый год, — отхожу на шаг, и он это замечает.

— Хотел предложить тебе кое-что более увлекательное, нежели времяпрепровождение в компании пенсионеров.

— Вы о чем? — спрашиваю настороженно.

— Везу своих выпускников на стажировку за границу, — деловито поясняет он, здороваясь с преподавателем латыни, проходящим мимо. — Могу и тебя туда пристроить. Языковая практика и море впечатлений обеспечены.

Ну с чего бы ему куда-то пристраивать первокурсницу? Ерунда какая-то…

— Благодарю за щедрое предложение, но вынуждена отказаться. Не дотягиваю до уровня ваших выпускников.

— Да брось, ты слишком строга к себе, к тому же…

— Денис Андреевич, — я вдруг с ужасом понимаю, что утонув в своей апатии, совсем забыла про обещание, которое так и не выполнила. — Марь Сергевна хотела бы повидать своего пса. Скажите, это возможно?

— Я ей о стажировке, а она про пса… — почесывает гладко выбритый подбородок.

— Ну так что?

— Алонсо в приюте. Ни у меня, ни у отца нет времени им заниматься.

И почему на ум приходят слова Филатовой…

«Полагаю, его, как и меня, вышвырнули за ненадобностью в подобное заведение».

Похоже, так и есть.

— Адрес приюта можете скинуть?

Работники центра «Хвостатое счастье» сообщают неутешительную весть: породистого Алонсо забрали уже через пару дней после того, как бывшие хозяева привезли его в приют. То есть четыре месяца назад…

На просьбу дать мне номер телефона нового владельца, естественно, получаю отказ.

— Конфиденциальная информация. Не положено разглашать личные данные, — невозмутимо объявляют мне.

— Да вы не переживайте. Собачка попала в добрые руки! — заметив мое огорчение, спешит приободрить женщина-волонтер, работающая в этой организации.

— Хорошо, если так, — расстроенно вздыхаю и уже собираюсь уходить.

— Вон там на стенде есть снимки. На одном из них ваш Алонсо. Вполне себе счастливый и довольный.