— Так это… может, не надо в студенческий совет? Мы ведь всего лишь позырили чутка на сиськи, братан…

Разумеется, большая часть девушек тут же прикрыли и без того закрытые одеждой груди своими скрещёнными руками, а их бывшие только что смурными и раскаивающимися, обращённые теперь уже на «дуэт извращенцев» взоры вмиг наполнились злобой и брезгливым презрением.

Усоги от такого лишь с досадой мысленно цыкнул на двух неразумных баранов.

— Да какого?! Мы что, просто так возьмём и простим этих двух ничтожеств?! Вот уж конкретно им это совсем непростительно, ибо не впервой! — Попытался распалить окружающих голос особо возмущённой Катасэ. — Хёдо-сан, пожалуйста, отойдите! Мы их очень осторожно побьём! Кто-нибудь подержит, а остальные оставят парочку… десятков синяков покрупнее на руках и ногах. А если что — медпункт рядом!

— То есть… — Осторожно начал допытываться «защитник».
– …вам важна именно личность виновников? Если бы это был кто-то другой, то вы бы его могли простить? Хм. А что если… что если Усоги скажет, что это именно он в этот раз надоумил Мацуду с Мотохамой пойти подсматривать?

— А ты… действительно надоумил их? — Нахмурившись, недоверчиво спросила Мураяма.

— Д… д-да?… — Нетвёрдо выдавил из себя Хёдо.

Присутствующие дружно «выпали в каплю», даже двое парней за спиной своего спасителя. Мало того, что такой поступок ну совершенно дико не соответствовал сложившемуся реноме Усоги, так ещё и по одному лишь его красноречивому внешнему виду и тону, с каким было сказано это вопросительно-неуверенное «да», сразу стало понятно, что он лжёт.

Скошенные в сторону глаза, испарина на виске, нервно перебираемые пальцы, шаркающая ножка, тихонько насвистываемая Хёдо мелодия…

— Хёдо-сан. — Приложила ладонь к лицу Мураяма. — …Вы — отвратительный лжец. Пожалуйста, больше никогда не пытайтесь врать, на это просто физически больно смотреть.

Девушки дружно поддакнули и закивали головами, пытаясь скрыть возникшую неловкость.

— Тц. Стоило хотя бы попытаться. — Недовольно цыкнул Хёдо. — …Когда-нибудь у Усоги выйдет обмануть хоть кого-нибудь, вот увидите.

Присутствующие, кроме самого «защитника», дружно и ещё больше «выпали в каплю», не понимая, как можно иметь настолько… легкодостижимую для других «мечту».

— А всё же… личность виновников действительно важна. — Настойчиво свернула Катасэ тему разговора в предыдущее русло, вовремя поняв, что Усоги их просто отвлекает.

— Верно… если бы это был Хёдо-сан… — Начал было обвинительно молодой девичий голос незнакомой Усоги девочки… чтобы тут же поменять тональность, и приобрести характерную мечтательную игривость: — …ах, если бы это был Хёдо-сан! Если бы он попросил, то… Хёдо-сан, лично для вас я… только скажите, и я вся…

Утонувшей в своих несвоевременных фантазиях девочке быстро закрыли рот, и зашептали что-то на ухо. Но большая часть девушек к этому моменту уже была красной на лицо и уши… и отнюдь не из-за вновь возгоревшейся злости на двух извращенцев. Впрочем, тут и дураку было понятно, что ученицы невольно «примерили на себя» тихонько озвученные своей соратницей её сексуальные фантазии… и они оказались более чем соблазнительны для мысленного смакования собравшимися тут молодыми здоровыми девушками.

— Вот как? Усоги понимает. — Печально опустил голову Хёдо, то ли не расслышав ничего кроме упоминания своей фамилии после утверждения о важности личности виновника, то ли всерьёз сделав вид, что не расслышал. — Что же… Если для сохранения здоровья Мацуды-куна и Мотохамы-куна, вам важно чтобы Усоги был виновником, и получил за это наказание, тогда Усоги готов.

Недоумённая тишина. Сопровождаемая лишь тихим звуком расстёгиваемых пуговиц форменного пиджака Хёдо.

— …Что, прости? — Выразила общую мысль Мураяма, всё ещё не понимая, зачем и почему парень перед ней снимает пиджак.

— Подержи-ка. — Попросил у Мацуды его защитник, передавая тому снятый пиджак.

Секунда-другая на ослабление и снятие галстука и расстёгивание запонок манжет рубашки тоже прошли в тишине — видимо, кумир многих девушек этой школы решил, что вопрос не нуждается в ответе, ведь скоро и так всё станет ясно. Но затем Хёдо стал споро расстёгивать пуговицы, оголяя грудь, и тут ученицы уже не выдержали:

— Кья-я-я! Хёдо-сан — эччи! — Поприкладывав ладошки к глазам (разумеется, с широко разомкнутыми пальцами в нужном месте, чтобы это не мешало продолжать смотреть сквозь «щели»), возбуждённо/радостно заголосили девушки.

Подобная реакция объясняется тем, что Хёдо был в своё время легко освобождён от занятий физкультурой в школе, так как молодой спортсмен и без этого достаточно тренировался, и имел личный график физических нагрузок. А кроме как на физкультуре, где бы ещё можно было увидеть хотя бы намёк на его обнажённое и желанное ученицами тело? Ответ: нигде. Поэтому данный «запретный плод» так и манил, ну или по крайней мере весьма интересовал в плане утоления любопытства большую часть учащихся академии Куо женского пола.

Аккуратно сложив рубашку, «переломив» её при этом в воздухе, Хёдо точно так же предоставил данный элемент одежды Мацуде, после чего обернулся к пожирающим его взглядами участницам клуба кендо, приподнял голову и развернул руки немного в стороны, полностью открывая свой живот и грудь для обозрения и возможных ударов синаями. Да так и застыл на долгий десяток секунд. А у вошедших в ступор девушек как-то резко пропало всё амурное настроение, стоило их сознаниям окончательно обработать сигналы от глаз, поступающие в мозги. В смысле, осознать, что ещё они видят кроме молодого и сексуального тела… точнее, что они видят на нём.