Я взглянула на Няньку и едва не фыркнула от возмущения — на широкое морщинистое лицо Тусенны вновь выползла та хитрая улыбка с прищуром, которой она одарила главу «Медведей» во дворе — северянин Няньке откровенно нравился.

— Не запрещено. Это мы, конечно, сделать сможем. Это у нас и не только ворожеи могут. В Тахтаре девок с умелыми руками и знаниями в целительстве с полдюжины, поди, наберётся.

— Я своими людьми дорожу, — отозвался Эревин и потёр костяшкой указательного пальца заросшую тёмной щетиной щёку. — Уверен, в городке немало умелиц, но предпочту руки верные и знающие. Поэтому, надеюсь, ворожея с верескового холма нам не откажет.

— Если вашему походному лекарю понадобится помощь, мы, конечно, не откажем, — со старательным безразличием отозвалась я.

— Наш походный лекарь остался лежать на Эрсейском плато. Его разорвало надвое стараниями одного из одарённых соратников местных Баронов, — прорезавшаяся в его голосе сталь заставила меня сглотнуть. — Как, однако, несправедливо устроена жизнь: ваши дары целительства на нас не действуют, а вот все остальные ваши умения — более чем.

С этими словами он отодвинул тяжеленное кресло и встал из-за стола. За ним тут же последовали его воины. Северяне попрощались, поблагодарили за гостеприимство, и вскочивший со своего места Солоп, бросив в нашу сторону хмурый взгляд, вместе с остальными важными тахтарцами бросился провожать воинов в их временное жилище.

Глава 7

Мы с Нянькой остались в опустевшей общинной зале. Впрочем, ненадолго. Проводив мужчин до порога, вернулись служки и принялись убирать со стола.

Щёки до сих пор горели. Надо же как придавил своими словами напоследок… Словно кулаком впечатал. И то, что я никак не могла знать о героической гибели их лекаря, почему-то избавиться от стыда не помогало.

Но ведь и меня можно понять. Вся эта резкость, норовистость, желание дерзить — от нервов. Пожалуй, я не стала бы так себя вести, если бы не путавший мысли страх за всё сразу.

Если бы не поселившиеся под ребром иголки, напоминавшие о себе каждый раз, стоило имперцу перевести на меня взгляд.

Всё это вихрем пронеслось в голове и сгинуло куда-то, когда Нянька, кряхтя поднялась со своего места.

— Сравнил хрен с пальцем, — проворчала она и, позволив тут же подскочившей девчонке отодвинуть тяжёлое кресло подальше, освободив проход. — Мы-то не о равноценном даре говорили. Не о магии целительной! Всего-то лишь о ворожбе…

Потом обернулась и глянула на меня.

— Ну, разве что речь шла о тебе.

Ах, это она о последних словах Эревина… Я кивком поблагодарив расторопную служку и поспешила вслед за Нянькой.

— Вот я и говорю, что он, должно быть, чует одарённых. Он что-то во мне заподозрил.

— Да не трясись ты. Не похож он на чующих. Те, как правило, сами даром не обделены, а таких в вояках высокого ранга не держут. Чующие у них как бы прицепом идут, да и откуда среди северян чующие? Давно среди них таких не водилось. С тех пор как дар на их землях выродился и они от богов отреклись.

— Ну откуда же нам знать наверняка? Время идёт. Может быть, что-то с тех пор изменилось.

— Не думаю, — покачала головой Тусенна. — Сама знаешь, тут чувствительность к дару нужна. А этот Эревин вояка, конечно, видный, и целый генерал, но всего лишь вояка. Спорили вы ради спора, да и всё.

Они вышли на крыльцо, в густые холодные сумерки. На площади в широких, огороженных камнем ямах зажгли вечерние костры, у которых успели кучками собраться горожане и стражники. И все они, конечно же, обсуждали сегодняшнее собрание.

Мы прошагали мимо. Нам кланялись, нас приветствовали, но спрашивать у нас никто ничего не решился. Тахтар притих, шептался и шушукался, настороженно следил за всеми и вся, но пока побаивался совать нос в дела совета.

За нами было увязался кто-то из Солоповой челяди — проводить на холм, осветить дорогу. Но мы отказались — дорогу знали и в темноте, к тому же хотелось хоть ненадолго побыть наедине со своими мыслями.

Так и прошагали весь путь наверх в тишине.

* * *

Прикорнувшая в комнатке рядом с кухней Ивка, решившаяся дождаться нашего возвращения, вскочила, стоило нам зайти в сени, и кинулась собирать на стол поздний ужин. Она с жадностью слушала Нянькин рассказ о собрании на площади, пока я разогревала руки и разминала пальцы.

Напряжение никак не хотело уходить, поэтому я уже по привычке полезла на полочки над буфетом в углу кухни и принялась переставлять там наши запасы с целительными средствами — дурацкая и в целом бесполезная привычка тем не менее обычно помогала успокоиться.

— Этот… генерал, он как будто нас винит во всех грехах. Мы, что ли, его лекаря загубили? Как будто наделённые даром водятся только тут, на Свободных землях, только на юге! Ладно, пусть их нет на севере, но в других-то местах наверняка такие водятся. Да хотя бы в Закатных скалах.