— Если вообще узнает. Как вообще можно додуматься до такого: цвет глаз изменить… кошмар… — шумно выдохнула я. — Никак не вернуть?

— Зрение пострадает. Теперь только в темную сторону. Можем сделать тебе синие. Хочешь?

— Благодарю, но нет. А то меня родная сестра не узнает.

— Вот когда я закончу, то точно не узнает. Мы сейчас на ночь тебе маску на волосы сделаем. Простимулируем луковицы и добавим объема. Будет грива как у львицы.

— Э, нет, — отрицательно замотала головой я. — Давай остановимся уже на достигнутом. Меня все более: чем устраивает.

— А длина? Давай хоть длиннее сделаем.

— Действительно: куда ж львице без хвоста, — хмыкнула я. — Дай угадаю: потом при попытке отстричь наращенную гриву ножницы сломаются?

— Слегка погнутся, — прыснула ведьмочка. — Так что?

— Нет, не нужно. Мне нравится так: как сейчас. Спасибо.

— Обращайся, — спрыгнула с подоконника девушка, прошла мимо меня и уединилась в купальне.

Я же подхватила свой саквояж и отправилась в гардеробную. Уже через несколько минут я распласталась на мягкой перине постели и сладко потянулась. Пока я гасила магические светильники в апартаментах, вернулась ведьмочка. Дождавшись: когда она тоже переоденется в сорочку и уляжется рядом, я окончательно погасила свет.

— Ты подумала насчет леса? Прогуляемся?

— Еще думаю. Не решила.

— Айрин, мой брат говорит что: под покровительством абсолютника служить как в рубашке родиться. Ты же умудряешься присматривать за целым взводом, неужели я одна создам тебе много проблем?

— Дело в том: что ты ни разу не была за стеной, а значит: не разглядишь опасность, даже если будешь в упор смотреть на нее.

— А это правда: что офицеры следят за каждым шагом каждого бойца?

— Ну, в общем да. Зачастую боевика губит его самоуверенность. Ты просто представь: он закончил общеобразовательную академию, затем военную, потом прошел специальную подготовку к службе на стене: изучал все научные писания по флоре и фауне диких лесов, учился в лабораториях наглядной работе с ядовитыми растениями, посещал закрытые вольеры с пойманной живностью и запоминал их смертоносные удары и уязвимые места… Все это заняло у бойца девять лет теории и практики, он долго готовился и вот пришел на стену, а там… — совсем невесело хмыкнула я. — А там ему говорят: что отныне о каждом своем шаге он должен спрашивать у мелкой девчонки, и даже не дышать без ее разрешения. Как ты думаешь: легко ли добиться его покорности?

— Но ведь ты абсолютник — а значит: умения и знания у тебя такие, что и сотня книг не вместит, если говорить обо всем сразу. Да, вы учитесь лишь шесть лет, но у вас ведь тройная нагрузка в академиях и особая программа обучения, и даже нет каникул и выходных. Я знаю: мне моя подружка рассказывала.

— Всем об этом известно, — отмахнулась я. — Вот только реальность такова: что взрослые здоровенные мужики и крепкие закаленные бабы смотрят на тебя как на зарвавшуюся букашку… Сколько бы абсолютник их не гонял, сколько бы щитами не прикрывал, сколько бы они друзей не отправили в ящиках матерям… Эти взгляды не меняются до тех пор: пока их не становится вдвое меньше… Мне всего лишь двадцать три, я только год как окончила академию. Мы с моим другом вместе прибыли на стену и я видела: как он ломал волю существ в вверенных ему взводах, старался добиться уважения к себе, доверия любому его слову… Шайли, они его слушаться стали только тогда: когда их осталась половина…

— А у тебя как было?

— Смотря на усилия Омера, на его привязанность к бойцам и переживания по их потерям, я не смогла взять никого… Бракованный я офицер.

— Вот уж не думала: что абсолютник может чего-то боятся. Айрин, ты избегаешь чувств?

— Потерь… Избегаю боли потерь… — отвернулась от ведьмочки я, поудобнее устраиваясь на кровати.

— Всех не убережешь, но кому же по силам сберечь многих как не абсолютнику? — шумно выдохнула она. — Ты просто очень молода, девочка еще совсем… а вообще: вопрос не в тебе, крошка. Ты забываешь: что выбор стены — это не твой выбор, а самого бойца. Ты не вершитель судеб, Айрин, ты всего лишь офицер — вот и будь им… это твоя работа…

Я даже улыбнулась словам Шайли и вспомнила про собственные мысли, когда улетала из Эронайраза: «пора взрослеть…».

— Ладно, будет тебе выгулка… Так что прими к сведению: завтра даже не дышать без моей отмашки.

— Как прикажет мой командир! — усмехнулась рыжуля.

Я прикрыла глаза и унеслась в сладкие сны.

— Айрин, подъем!! — завопила Шайли, резко выдергивая меня из объятий сновидений. — Уже скоро рассвет, а ты спишь!

— Не может такого быть… — простонала я, зарываясь лицом в подушку. — Я встаю на заре предрассветных лучей…

— Минут двадцать и ты их пропустишь! — заявила рыжая бестия. — Вставай! — сдернула она с меня одеяло.

— У меня целых двадцать минут… я сейчас удавлю тебя… — в полусне пролепетала я.

— У нас только один день на лес! Завтра вечером ворота дворца закроются для претенденток отбора! Вставай!!! — потянула меня за лодыжку и через секунду моя щека поцеловалась с полом.

— Убью, гадина… — прошипела я, вскакивая на ноги. — Бессмертная что ли?! — прорычала я, найдя ее взглядом.

— Я бужу тебя уже второй час! И ирлинга нашла, и экипаж наняла, и сумок купила десяток и все: что только видела в лавках для упаковывания… — заявила она, чем немного погасила во мне жажду расправы. — Даже костюмы нам приобрела и охотничьи сапоги по самые коленки, остался вопрос в оружие — я в нем ничего не понимаю, — развела руками рыжуля.

— Ночь на дворе, откуда ты… — даже не смогла спросонья сформулировать вопрос я.

— Деньги правят миром. Все нужные лавки и магазины открыла сама себе еще ночью.

— И откуда у тебя столько денег?

— Наследство. Мать погибла при моих родах, а отец скончался несколько месяцев назад… Стена забрала. Осталась я на попечении старшего брата, и он мне ни в чем не отказывает: вот я и совершенствуюсь в зельеварении, скупая даже самые дорогие и редкие материалы. Мне просто скучно, — как будто виновато пожала плечиками она. — Я не знаю: куда себя деть, чем занять… Вот мой братишка и посоветовал мне замуж выйти.