Она будто в ступор впадает. Не понимаю, почему. А как она себе это представляла?

Внезапно меня злость вихрем закручивает. Не думала ведь, что меня можно приходящим попрошайкой оставить?

— Это было бы замечательно, на самом деле, — вполголоса говорит она.

Ну вот, новоиспеченная армия сердец копья складывает. И метушится в строю роем, будто крылья у всех отрастают.

— Я тоже так думаю, — довольно тяну я. И на колени ее к себе утаскиваю. Даже вино девчачье пробую.

— Но это очень и очень серьезно, Вася, — вычитывает мне прямо в лицо, — это не игрушки. Даже если мы будем разводиться, ребенка вниманием обделять нельзя. Я понимаю, что ты не собираешься его усыновлять, но если хоть чуть проживем вместе, он тебя отцом будет воспринимать.

— Все сказала? — прищуриваюсь. — О разводе забудь. И собираюсь усыновлять, по официозу наполную. Еще и воспитывать собираюсь. По полной. И знаешь что, Чернышевская?

— Что?

— Не могу дождаться, — плотоядно улыбаюсь я, а она опасливо смотрит на меня.

— // —

После перепихона на скорую руку, Алиса идет проведать наглеца.

Зависаю на репортах по активам, которые через рекомендованный Фрезем менеджмент проходят. Мда, не мое это, но цифры в год красивые округляются. Инвестинг-шминвестинг, ни хрена делаешь, а бабло урожаем. Еще надо краем глаза глянуть, что там управляющий по новому направлению в сальдо накуралесил.

Высматриваю ручку у нее на туалетном столике, потому что моя не пашет. Список чего-то подвален кремами, а на листке явно цифры про деньги. Вытаскиваю, чтобы изучить.

Ага-ага, денег у нее своих полно.

Собирается кучу драгоценностей продать. Расписаны приблизительные цены. Мелочовка в первой очереде идет, а самое крупное— во второй. Какой-то кулон и серьги сбывать не хочет.

Могу, конечно, потом цацки все перекупить. Но зачем? Блядь, ну до свадьбы хотел подождать. Сейчас даже не знаю, как ей деньги всунуть. Очередная разборка, а мы еще конкретно не поговорили.

Алиса возвращается в приподнятом настроении, но, оказывается, ей стирку надо ставить.

Потом приходит, волосы распускает, стягивает одним махом с себя домашнее платье какое-то. Я же трусы раньше с нее скинул. Поэтому. Она голая полностью под ним.

Стоит, браслет растегивает. Красиво так. Нижние губки у нее пухленькие. Уже давно распланировал как-то их потом прямо трахнуть. Без проникновения и прочего. Тогда они будут еще более пухленькими.

Залазит на кровать, а я с поводка срываюсь. Лезу ей везде, и хриплю:

— Я сейчас жесткану. — Ногу ее в бок отвожу. — Расслабься.

Засаживаю ей, а на мордашке каждый миллиметр отображается. Вот прямо как расширяю ее, так она зубы сцепляет, а потом рот влажный раскрывает.

Это самый кайф. Она со скоростью собственных ресниц не справляется.

Рвусь и рвусь вперед, вообще за своими ощущениями отследить не могу. Теряюсь в словах — зачем вообще разговариваю? — когда смотрю, как член мой ее долбит.

— Вот так, берешь хорошо, вот так, еще возьмешь.

Алиса через пару толчков бьется в разрядке, утыкаясь в меня носом. Хорошо-то как.

Наверх перекидываю ее, усаживая. Она расстерянная, но я заставляю ее бедрами работать. Вытягивается со стоном, и наконец-то прыгать привыкает.

Волосы ей убираю с лица, а она меня за палец кусает. Сумасшедшая. Не видит ли что ли, с кем дело имеет? Сую отрубки свои ей в рот.

— Когда лижешь или сосешь, на меня смотреть.

Взглядами боремся, но скручивает нас водоворотом, и нечетким все вокруг становится.

— Я-я тебя люблю, — шепчет и постанывает она, — Вася!

Как-то неуверенно выдает, будто сомневается, говорить или нет. Это еще чего?

Еще такого здесь не хватало.

За талию ее грабастаю, и рывками заряджаю, прямо в мордашку слова закидываю, лбом в ее лоб упираясь:

— Люблю тебя так. Я тебя люблю, вот так. Тебя, Алиса, тебя. Вот так! Слышишь?

Дыхание спирает, когда она второй раз кончает. Мощно, дрожь языком на коже можно попробовать. Разбивается она красиво, ладошкой себя за лицо хватает.

Я прям отряхиваю себя, чтоб успокоиться. Палку бы не перегнуть сейчас. Башкой трясу.

Снимаю ее с себя, нежничаю в рот ей. Понимаем друг друга без слов. Она ниже опускается. Волосы на щеку спадают, когда она багровую головку жадно облизывает по кругу.