Целуемся с расчетом на коротко, а получается долго. Она, кажется, вообще не соображает, что делает. Потому что член мне полирует страстно.

— Ты, видимо, решила на спине день провести. Я не против, я только за.

— Не буянь, — сопит и ресницами хлопает. — Приятно?

— Заебись. Но мокро нужно, чтоб было. Как внутри тебя.

Она вспыхивает, и я, в натуре, дергаюсь у нее в ладоне.

Теряем оба голову, на новый заход идем. Успеваем по-быстрому, она сокрушенно мечется подо мной, а я от этого несдержанно спускаю в нее.

— Ты построже с ним будь, скажи, мол, без формы обратно в детдом поедет.

— Вася, — опускает она руки, хотя только что простынь на себе закрепляла, — нельзя такое говорить. И если перегну со строгостью, он мне доверять перестанет.

— Может быть. Но заставить-то надо. Позвони мне, если будет буксовать в магазине, я подъеду.

Она смотрит на меня какое-то время.

— Я вчера заставил его обувь нормальную надеть или нет?

Ничего не отвечая, стеснительная фея в душ идет. Она в курсе, что я голой ее видел десятки раз?

Заказываю доставку завтрака, и вторую порцию кофе в себя загоняю. Алиса тоже себе делает, когда из душа возвращается.

Бодрый и лохматый Ваня подваливает на кухню, и капризничает, что ему кофе только с молоком можно.

Дурацкое правило, ну ладно.

У меня горечь во рту сама собой формируется, когда осознаю, что себе кофе сварганил, а ей — нет, и даже не спросил.

Они бегут, спешат. Напоследок Алиса меня чмокает в губы, но я этого так не оставлю. Зализываю ее. И лицом бодаюсь. Она стесняется, но зато повеселевшая.

Стоящий Ваня в дверях корчит рожицу. Один мой взгляд — и пыл охлажден моментально. Пусть привыкает.

К вечеру мозг от шерсти очищен, потому что я до конца много дел накопившихся довел.

Набираю Алису, узнать когда они будут. Она заминается, и явно придумывает что сказать и я понимаю, что она…

… не собиралась возвращаться сегодня.

А с чего я решил, что они приедут?

Просто в голове у меня уже другая картинка реальности, а с насущным она не синхронизировалась.

Немного подпаляюсь в опаске, что Алиса меня к себе не пригласит. И что вообще занята она.

Но она приглашает.

— Вася, а можешь сегодня у нас остаться, пожалуйста? Просто завтра тут удобнее быть. Тем более, у меня дел домашних много.

Еще тоном таким извиняющимся.

Стараюсь юлой не накручиваться. Опять передавил, хотел под себя только настроить. Почему она вообще с ребенком должна таскаться куда-то.

Поэтому, конечно, могу остаться.

Мне ее хата очень нравится.

Вообще насовсем могу остаться.

Потому что мне моя хата не нравится.

Прихожу в разгар жаркого спора. Ваня ей голову крутит, что не будет еще на один дополнительный урок ходить.

Оказывается, он вообще на два урока физические ходит. И какие-то несерьезные онлайн. Да это курорт практически!

Не вмешиваюсь, прямо каждую фразу изнутри рублю топором. Забираю у Алисы бутылку белого, которую и принес, чтобы самому открыть.

— Это потому что ты хочешь от меня избавиться! — кричит несчастье и срывается бегом в другую комнату.

К моему удивлению, она за ним не бежит. Замечаю слезы у нее на глазах. Стопорю себя, чтобы пизды оборвышу не дать. Такой, чтобы навсегда запомнил.

— Это у него реакция на изменения, — бормочет она и лед в вино закидывает.

Не сразу вьезжаю, что изменения — это я, собственно.

Еще ничего не сделал, но уже все испортил.

Она будто мысли мои читает.

— Ты здесь ни причем, — поясняет она, — ну знаешь, кроме того, что посадить в тюрьму его хотел и открыто недолюбливаешь. Он бы так на любого бы мужчину реагировал.

Какого еще «любого мужчину»?

Никаких любых, других мужчин быть не может и не будет.

— А чего это?

— Типа внимание к нему меньше будет. Вот уже на урок дополнительный хочу сбагрить. Но этот урок должен был добавиться еще две недели тому назад, — досадливо бросает полотенце на столешницу.

— Пусть привыкает, мы с тобой поженимся, и я с вами жить буду.

Ей вино будто не в горло попадает и она откашливается.

— Я собирался тебе по-другому сказать, но это же правда. И очевидно.