Он выглядел так, как всегда: подтянутый, безупречно одетый, подчеркнуто аккуратный. Только круги под глазами – коричневые, как поджившие синяки, да болезненная желтоватая бледность выдавали его утомление. Генриор долго не мог заснуть ночью, ворочался с боку на бок, а когда все-таки сморил сон, привиделся, будь он неладен, высокий рыжеватый парень, с которым связалась глупая Элли. Руки парня были скованы наручниками, но он смотрел прямо, а в глазах птицей бился упрек: «Вы сломали мою жизнь!» «Да нет, дорогой, ты сам ее сломал!» – ответил во сне Генриор, и слова прозвучали до отвратности фальшиво. На том он проснулся – и больше уже не смог сомкнуть глаз. Что ни говори, а возраст.

Время подходило к восьми, господа еще спали. Генриор знал: к тому времени, как они проснутся, их будет ждать аппетитный завтрак: овсянка с клубникой, яичница с беконом, поджаренные тосты, оладьи, сливочный сыр, свежий творог, самодельные конфеты из сухофруктов. Граф поднимался не раньше девяти, дети и того позже. Но, во сколько бы они ни встали, каждый получал свежую, горячую и полезную еду, Генриор лично об этом заботился. В прежние годы старая графиня не допускала разнобоя – все принимали пищу в строго отведенное время. Но потом супруги разошлись, графини-матери не стало, дети разлетелись… Всё изменилось.

Позаботившись о первых утренних делах, Генриор позволил себе пару минут отдыха. Спустился на первый этаж, заглянул на кухню – не в тот просторный кафельный «дворец», где хозяйничала пышнобокая Марта, а на другую, с почти игрушечной плитой и таким же крохотным шкафчиком для посуды. Снял с полки любимую белую чашку – высокую и простую, без единого рисунка, поставил на круглый, без скатерти, стол. Достал из шкафчика медную узорчатую турку и банку с кофе. Горьковатый аромат разлился по длинному коридору.

– Доброе утро, Генриор!

Генриор вздрогнул – тесная кухонька была его маленьким царством, как и находившийся за соседней дверью просторный зеленый кабинет, в котором он вел конторские книги и занимался хозяйственными подсчетами; из кабинета дверь вела в узкую, как пенал, спальню. В этот дальний уголок замка редко кто приходил.

Генриор обернулся – и увидел Эмилию. Она была тщательно одета и причесана, будто и не ложилась вовсе; поблескивали шпильки в ее вьющихся волосах. И стильный брючный костюм, и бежевая шелковая блуза навыпуск выглядели свежо и модно. Но макияж, смытый вечером, Эмилия пока не нанесла заново, и от этого выглядела не такой боевой, уверенной в себе, как вчера, и даже немного беззащитной.

– Доброе утро, госпожа Эмилия! – приветствовал Генриор, подвигая ей белый табурет. Будто и не удивился, что она появилась так рано в его скромных владениях. – Присаживайтесь. У меня тут, как всегда, по-простому. Хотите кофе?

– Да, налейте, я ведь за этим сюда и пришла, – сразу же согласилась она. И пожаловалась: – Голова разболелась. Видимо, давление упало, у меня так бывает. Может, после кофе будет лучше.

Генриор достал из шкафчика еще одну белую чашку, нашел вазочку с конфетами и печеньем, поставил перед Эмилией.

– Угощайтесь, пожалуйста. А вот насчет давления – с этим бы не шутил. Лучше провериться у врача.

– Ах, какие там врачи, Генриор! – отмахнулась Эмилия. – Где на них найти время?

– Слышал, вы работаете учителем?

– Да, пытаюсь обучить школьников тому, что им никогда в жизни не пригодится… – вздохнула Эмилия, поднеся чашку к губам. – Но не жить же на деньги графа! Ни за что! ...Ах, кофе у вас, как всегда, замечательный! …Я ведь очень люблю науку, свою химию, все эти колбы, реторты, кислоты, щелочи, даже смешно. А передать эту любовь детям не умею – ни своим, ни чужим. Знаете, так хочу уйти из школы на косметическую фабрику! А может быть, даже заняться химической магией, это интересно. Но сомневаюсь.

– Почему же? – Генриор сел напротив Эмилии. – У вас получится.

– Так ведь возраст! Никуда от него не денешься.

– Да вы еще молоды, госпожа Эмилия, – не кривя душой, сказал Генриор. – Подумаешь, сорок девять! Пробуйте, действуйте. Вы еще успеете. Всё успеете!

– Вы так считаете? А мне иногда кажется, что жизнь уже прошла. Дети выросли, личная жизнь не сложилась.

– Но у вас, насколько мне известно, молодой муж.

– Муж? Его уже нет… – махнула рукой, Эмилия, и Генриор отметил, как она сникла, как не походила на вчерашний фейерверк. – Мы расстались. Он ведь младше меня, я сама предложила ему найти другую, которая будет мягче, моложе, родит детей… Вот он и ушел. И правильно. Не стоило снова выходить замуж – это была ошибка. Знаете, Генриор, я ведь думала, что у меня, несмотря на годы, во втором браке будет еще ребенок. Но не сложилось. Да и к лучшему. Эти-то выросли неприкаянными. Ни на что я не гожусь.

– У вас хорошие дети, госпожа Эмилия, – мягко сказал Генриор. И осторожно добавил: – Я очень рад, что вы посетили замок, пусть и повод невеселый.

– А вот это вы зря! – Эмилия встрепенулась, отставила чашку. – Я в замке вообще не должна была появляться! Сказала, что ноги здесь моей не будет, а слова не сдержала!

– Жизнь непредсказуемая… – развел руками Генриор. – Но я рад вас видеть. Уверен, что и граф тоже.

Эмилия помолчала, пригубила кофе, положила на блюдце печенье. Сказала негромко: