– Спасибо?! – вскинулся Андреас. – Да ты должна перед герцогом на колени встать за такое доброе дело!

– Андреас! – воскликнул отец, всплеснув руками. – Андреас!

– Что вы, граф, какие колени, я сделал то, что должен, – тонко улыбнулся молодой герцог. – А теперь, если вы не против, я назову главную причину моего появления.

– Не против, не против… – проворчала Эмилия.

Но Крис заговорил только тогда, когда осторожно кивнул граф.

– Ночью я говорил, что собираюсь в город Морегрин. Это важная деловая поездка. На побережье я намерен задержаться надолго – не меньше, чем на год. Я планировал поехать туда в конце осени, но понял, что дело не терпит отлагательств. Время – деньги. Поэтому я решил отправиться к морю послезавтра.

– И что? – нервно снял очки граф. – Что вы хотите этим сказать?

Герцог многозначительно помолчал. Наконец в полной тишине поднялся, окинул Элли долгим взглядом и произнес:

– Уважаемый граф Мишель, в присутствии вашей семьи я вновь прошу руки вашей дочери. Графиня Элалия, станьте моей женой, – он замолчал, посмотрел на Эмилию, на Милену – они замерли и походили на гипсовые статуэтки, глянул на разрумянившееся лицо Андреаса – тот даже не пытался скрыть ликование. И, наконец, выдохнул: – Свадьбу сыграем завтра.

Все оторопели, переглянулись, никто, даже Андреас, не нашел подходящих слов. Элли смотрела на Криса холодно и равнодушно.

– Как – завтра? – первой вышла из ступора мать. – Вы вообще в своем?… Простите меня, герцог. Но как так – завтра? Даже если отмести моральные законы, обычаи, юный возраст моей дочери, то одна подготовка… Да ведь даже к балу начинают готовиться за месяц! А тут свадьба! Это просто нереально. Невозможно! Скажу так: Элли вообще рано выходить замуж. А уж о завтра и речи быть не может!

– О подготовке не беспокойтесь, я приобрету всё до последней булавочки, – важно проговорил Крис. – Предупреждаю: грандиозное торжество устраивать не буду – это, понимаете, денег стоит. Но на платье и фате для Элли экономить не стану.

«Уже называет ее Элли, а не «графиня Элалия», – неприязненно подумал граф и сварливо проговорил:

– Фата, знаете ли, не главное. Объясните – почему завтра? Понимаю, в портовом городе есть дела. Но ведь склады там, наверное, не горят? Зачем так торопиться? Ваш отец такой спешке тоже не обрадуется.

– Мой отец вообще не рад этому браку, – пожал плечами Крис. – С ним советоваться я не планирую. Спрашиваете, зачем спешить? Отвечу откровенно… – Крис прищурился и раздельно произнес. – Потому что я так хочу. Граф? Элли? Слово за вами.

Глава 28. Уже не мечта?

В просторной, чисто вымытой комнате, украшенной бесчисленными скатертями, салфетками, ковриками и тюлями, было светло и солнечно. Но над старой черной швейной машинкой с ножным приводом горела электрическая лампа – так уж привыкла хозяйка.

Невысокая женщина, худощавая, как девица, но с тонкими серебряными нитями в черных, гладких, собранных в пучок волосах и с заметными морщинами на желтоватом лбу, строчила с каким-то остервенением, с нервами, будто вымещала на работе раздражение и недовольство. Она все говорила что-то как две капли воды похожей на нее, только молодой, черноволосой девушке, а та сидела рядом, не спеша шуршала цветной глянцевой газетой, будто интересовали ее только блестящие картинки.

– Вот вечно ты так, Ранита, хочешь быть умнее всех, а садишься в лужу! – злобно выговаривала швея. – Чего тебе в замке, дурынде, не жилось? Ведь платили там хорошо – серебром платили! И тебе, и мне на жизнь хватало! А теперь – какая жизнь-то? Нынче мать будет пахать день и ночь, спину горбить, всю деревню обшивать, а по осени еще девчонок шитью учить, и все, чтобы свою мадаму прокормить да обеспечить! Я-то твои запросы знаю, ты ведь чего попало не наденешь, кашу просяную кушать не станешь, ты у нас о какая! Будто не на графьев работала, а сама, черт тебя побери, принцесса!

– Мать, может, хватит? Не надоело? – флегматично отозвалась Ранита, разглядывая иллюстрации. – Ну, ушла я из замка, и что? Устроюсь куда-нибудь. Не пропаду.

– Да кто тебя возьмет теперь? Опозорилась на всю округу! Дена, хорошего парня, в тюрьму посадила! Сама на мою шею села. В кого ты такая? Ну в кого? Я нормальная тетка, отец тоже нормальный был.

– Я сама в себя, мать! А Ден сам виноват, надо думать, с кем любовь крутить! – отрезала Ранита, отшвырнув газету. Она с трудом раздобыла свежий номер «Дворянского вестника» и листала его, в надежде увидеть на первой странице фотографию испуганной, заплаканной Элли, а еще лучше – всего преотвратного графского семейства. На крайний случай – коллаж из ее мутных, сделанных в лесу фотографий. Но так ничего и не нашла – ни на первой странице, ни на последней, ни внутри. Это было невероятно! Не могли пронырливые корреспонденты упустить такой смачный скандал.

– Вот как мне теперь в глаза людям смотреть! – продолжала сыпать упреки мать. – Вся деревня гудит. Ден за решеткой, мать рыдает, говорит, надолго парня засадили, а то, может, и головы лишат. Сплетни быстро расходятся, все твердят – ты во всем виновата! Вот если меня по твоей милости со школы по осени попрут, да бабы шитье заказывать перестанут, мы что жрать-то будем? А, знаю! В свинарник тебя пристрою! В коровник! Там по лепешкам вонючим на своих каблучищах шастать будешь!

– Мать, да не скандаль ты, в коровник так в коровник, я дела никакого не боюсь, – проговорила сквозь зубы Ранита. – А лучше в город поеду, там работа всегда найдется. В кафе пристроюсь – полы буду мыть, посуду. Или официанткой. А может, и по-другому сложится. Серж который год замуж зовет. Может, пора.