– Это мы с Гиссарием были там, больше никто не виноват, – дрожащим от подступающих слёз голосом прошептала Амалия.

Наёмник ухмыльнулся.

– Как у тебя всё просто. Имаш не мог выходить никуда, без ведома стражи, и тем более Зигмунта. Возможный исход: сейчас тебя обвинят в соблазнении принца, в том, что подбивала его на побег, так как ваш брак никто никогда не одобрил бы. Гиссария заставят сказать, что увидел вас и пошёл следом, чтобы вернуть, что ты потянула принца бежать и тот упал. Зигмунт казнит кого угодно, лишь бы к приезду короля все уже были наказаны. Угадала, почему лишить головы необходимо именно тебя? Ты единственная, кто знает, что Имаш сбегал из города, а значит Зигмунт терял того из виду. Король помощнику этого не простит.

– Гиссарий так не поступит! Он не соврёт. Ты же его знаешь.

– Нет зверя сильнее, чем тот, что загнан в угол.

Амалия нервно зашагала по комнате. После нескольких минут молчания девушка решилась на самый главный для неё вопрос.

– Принц жив?

Дирт сел на стул и бросил топоры на пол.

– Да. Но вряд ли выживет. Он так и не пришёл в себя. В лучшем случае ничего не вспомнит, если всё же очнётся. Лекарь тоже останется без головы, если Имаш умрёт у него на руках. Но и наследник-овощ Сигурду тоже не сдался, – наёмник выругался.

Магичка задумалась. Она смотрела в окно, и наблюдала, как хорошо замаскированный тайный путь из города сейчас закладывали камнями и заливали смолой. Внутри Амалии всё больше копился страх, ведь многие люди теперь обязаны будут ответить за её неосторожность.

***

Девушка в светло-голубом платье подошла к мальчику вплотную. Она протянула руку к его лицу и нежно провела ладонью по щеке сына. Её светлая улыбка согревала и дарила еле уловимое тепло.

– Я всегда рядом, Лучик.

Девушка засмеялась и отвернулась, так и не убрав руку, и поцеловала его в нос. Мальчик зажмурился, и когда открыл глаза, на него смотрела девушка без лица. Она обхватила себя руками и мягко произнесла:

– Мне плохо сейчас. Ты обещал всегда быть рядом. Защитить. Мне так тяжело сейчас, – она продолжала повторять это, но в голосе не было ни тревоги, ни горя.

Мальчик всматривался в её лицо, и не мог узнать те черты. Вокруг копны легко вьющихся локонов ореолом горел красный огонь.

– Почему ты до сих пор не нашёл меня? Я совсем одна. Мне плохо сейчас. Просто встань. Вставай. Встань, Марк.

Вожак открыл глаза.

– Вставай, Марк, – ещё раз повторил Нортинг. – Дурной сон?

Мужчина протёр глаза и сел.

– Всё в порядке. Что случилось?

Волк переминался с ноги на ногу.

– Слушай. Это, может, не моё дело… Это вообще не касается тебя лично. Просто возможно, будут последствия.

– Чего ты мнёшься. Говори, даже если это про похлёбку на ужин.

Марк встал. Он повернулся спиной к другу и начал одеваться. За окном только встало солнце, а Нортинг вернулся с ночной вылазки.

– Приходил гонец. С устным посланием лично Эдварду. Я, конечно, поступил неправильно, но сказал, что он, это я, – волк сделал паузу, ожидая реакции вожака. Тот продолжал одеваться. – В общем, он передал, что Медведь ждёт награду за Освободителя.

Марк замер, завязывая шнурок на рубашке. Он обернулся и посмотрел в глаза волка. Нортинг затараторил:

– Я не дурак, о наёмнике не слышали разве что мыши с полей. А уж про Винсента спустя много лет до сих пор не забыли. Мне передать послание Эдварду?

– Да, – его взгляд упал на стопку свитков. – Нет. Подожди. Возьмёшь мои деньги и письмо. Завтра, после захода солнца, съезди в столицу. Никому не говори, куда и зачем пойдёшь. Если необходимо, возьми кого-то, кому доверяешь. Эдварду я сообщу сам.

Нортинг кивнул, но остался стоять на месте. Марк оделся и стал напротив зеркала. Волк обратился к вожаку:

– Я видел, что ты вздрагивал. Давно кошмары?

– Ерунда. Совесть мучает, – он натянуто улыбнулся. – Иди, я скоро выйду.

Когда Нортинг покинул комнату, вожак умылся и всмотрелся в своё отражение. В голове всплыло давнее воспоминание.

***

Йен, занимая пост вожака, с каждым годом становился всё увереннее. Он переставал прислушиваться к стае, и поступал только так, как сам того желал. Артур всё утро просил Марка переговорить с братом.

И такая просьба была не первой. Отца тот больше не слушал, что сильно ударяло по самолюбию бывшего вожака. Рекомендуя магам младшего сына в лидеры, он рассчитывал только на то, что в отличие от старшего, Йен всегда будет принимать решение, которое ему скажет Артур. Марк же, после каждой такой нотации, спокойно отказывался вмешиваться в их отношения. Он каждый раз повторял бывшему вожаку, что теперь даже ему необходимо слушать нынешнего. Когда же решение брата возмутило и самого Марка, молчать тот не стал.