– Ты выбираешь смерть? Прими наказание с мужеством. Подумай ещё. Не руби сгоряча, жизнь ведь ценнее.

Дирт гордо вскинул голову. Его силой вытаскивали из комнаты.

– Ты заплатишь, – наёмник остановился, и пятеро стражников не могли втиснуть его в проход. – Запомни мои слова: я всегда держу обещания. Ты сдохнешь, как крыса в стоках. Если не от моей руки, то от клыков волка на своей шее. Обещаю! – он зарычал и вышел сам, грубо отталкивая стражников.

Зигмунт проводил мужчину взглядом, полным отвращения. Он первый раз посмотрел на девушку. Амалия стояла, не шевелясь, и не отводя взгляда от Пирома. Помощник короля подошёл к ней вплотную и резко сорвал веер с её шеи.

– Поверь, не так страшна казнь, как ночь перед ней. Ты будешь сама умолять о смерти, – он повернулся к стражникам. – В одиночную её. И приставьте, сами знаете, кого. До утра не открывайте камеру, чтобы вы там не услышали, – он усмехнулся и вышел из комнаты.

– Пиром… – Амалия с надеждой позвала слугу.

Тот замер, но так и не обернулся.

***

Дирт проснулся среди ночи. В городе Наёмников весь день шёл ливень. Он удостоверился, что все двенадцать мальчиков спят, после чего вынул из-под подушки заветное письмо от отца. На носочках, как можно тише, он добрался до выхода. Укутавшись в непромокаемую накидку, он дошёл до сарая, где хранили сено. Будущий наёмник, дрожащими руками, как это было всегда, открыл послание, которое всё никак не мог прочесть уже третьи сутки.

– Это что ещё такое?!

Из темноты выскочил краснолицый парень, явно старше Дирта. Он с силой выхватил пергамент из рук и всего секунду пробежал глазами. Дирт всем телом толкнул незнакомца и тот повалился на сено.

– Простите, я Вас расстроил? Мне следовало поклониться? – съязвил хулиган.

– Отдай сюда! – со злостью закричал Дирт. – Это не твоё! Отдай!

– Отвяжись от меня, прыщ! – парень отбивался.

Завязалась драка. Скомканное письмо улетело на небольшой стог, зуб Дирта в другую сторону, а распухающий глаз на незнакомце начинал здорово мешать обзору.

Дверь отворилась. В сарай влетел один из командиров.

– Разошлись! – с яростью прокричал он.

Парень наступил ногой на письмо и остановился, вытягиваясь струной. Дирт вытер нос рукавом и опустил глаза.

– Гиссарий! Тебе было мало прошлых плетей? Ты снова ночуешь тут?

Незнакомец молчал. Командир подошёл к нему впритык и грозно смотрел прямо в глаза.

– Шаг назад. Оба, – спокойно проговорил мужчина.

Дирт послушно отступил. Гиссарий остался на месте.

– Ты не услышал приказ?!

Парень зажмурился, вжал голову в плечи, но так и не отошёл. Дирт услышал громкую пощёчину. Его соперник упал на пол. Командир поднял клочок бумаги и развернул.

– Картина маслом, – ухмыльнулся мужчина. – Один выбирает, где ему ночевать, словно герцог, а новобранец без году неделя, решает, что ему, в отличие от товарищей, положены личные письма. Знаешь, чем отличишься? Красивыми рисунками на спине. Десяти хватит, – прокричал командир. – Гиссарий, если ты возомнил себя выше, чем другие вояки, то приведи приказ в исполнение!

Мужчина протянул плеть парню, но тот никак не отреагировал. Он отрицательно покачал головой и отвернулся, прекрасно осознавая все последствия.

В тот вечер они оба получили свои шрамы, но тогда Дирт ещё не понимал, отчего юный Гиссарий так и не взял в руки протянутое избавление от личного наказания.

***

За чугунной решёткой под каменным потолком струился лунный свет, освещая узкой линией всего часть камеры. Амалия сидела на полу и не могла посчитать, сколько времени прошло с момента приговора. Она уже несколько раз пыталась забраться кошкой к маленькому проёму в стене, но безуспешно. Пролезть через мелкую решётку тоже не удалось. Зигмунт знал единственно верное место заточения, из которого никакими способностями не выбраться.

Дверь, отделяющая одиночную камеру от других коридоров тюрьмы, медленно отворилась. Силуэты двух мужчин были плохо различимы. В душном помещении в нос сразу же ударил резкий запах спирта.

Один из мужчин засмеялся. Второй пробормотал еле различимое:

– Стань у двери, чтобы наёмник не припёрся.

Язык уже плохо выговаривал слова. После приказа он икнул и не с первого раза, но попал ключом в замок решётки, где равнодушно сидела девушка. Тревога внутри неё росла, но она со всех сил пыталась сделать вид, что ей не страшно.

Последняя неделя, казалось, длилась месяцами. Хотелось проснуться, и больше не видеть этот город, Зигмунта, и даже принца. Амалия хотела расплакаться, раскричаться, выплеснуть всё, чему не было выхода уже так долго. Она потёрла царапину на шее от сорванной цепочки и тяжело вздохнула.

– Погоди вздыхать. Я ещё ничего не сделал, – он выдавил из себя смешок.

– Стой там и не приближайся, – произнесла магичка.

– Ой-ой. Приказ есть приказ! Тебе завтра помирать. Поэтому обижать я тебя не хочу. Но и помочь друг другу провести ночь с пользой, могли бы, – стражник запер за собой решётку и стал в тёмном углу, пошатываясь. Второй смотрел через узкую щель в дверях, чтобы в коридоре никого не было. – Не брыкайся. Я тебе потом даже вина принесу, если захочешь, – он снова выдавил смешок.